А потом в восемнадцать меня перевели в Академию Высшей Активной Магии, откуда я вышла с победным кличем и не самым высшим баллом. Не сильно и стремилась!
Силы было хоть отбавляй, и она росла, и то, что меня интересовало, то и удостаивалось моего внимания. А так же внимания удостаивались и симпатичные молодые преподаватели, многие из которых по силе не годились мне и в подметки, даже когда я до школы в Ластолосе еще не доросла.
В любом случае, это были хорошие годы, годы, когда я, ничего не имевшая за спиной, кроме имени моих предков, которых прославил какой-то там дед в шестнадцатом поколении на какой-то войне, могла похвастаться лишь магией и кучей амбиций.
Правда, однажды я где-то перегнула палку, и один из моих преподавателей — лорд Валес решил, что я с такой силой должна принадлежать ему. Сказать по чести, ему я тоже глазки строила. Спросите: «Зачем?» А без понятия! Мозгов-то не было, а наглости полно. Ведь при всем моем плачевном финансовом состоянии за мои шалости меня гладили по голове и говорили, что так девочка ищет тепла в детстве «недодаденного».
Валес сговорился с моим отцом, и оба заявились ко мне за оформлением помолвки и брачного контракта. Хочу заметить, что Валес считался завидным женихом, ему было тогда около сорока. Титул, земли и даже благоволение Императора (он что-то там разработал для войск, не обладающих магией). Внешностью он тоже не был обделен. Мечта!
Но кто-то засадил мне при рождении занозу в одно очень важное место, и она, частенько проворачиваясь, не давала покоя. Я устроила грандиозный скандал, пригрозила Валесу обвинением в домогательстве к своим студентам, а это каралось крайне жестко. Отца довела до приступа. Он так трясся, что даже не смог толком извиниться перед высоким лордом, когда тот удалялся с гордым, разъяренным видом. После этого отец со мной не говорил, а Валес… Я думала, он запорет мое обучение. Но он, то ли был все-таки мужиком хорошим, то ли я действительно ему нравилась. И знаете, сейчас я бы согласилась на этот брак и была бы счастлива. Своя семья и свой дом делают человека лучше, ответственнее. А одиночество и распущенность, которые я себе позволяла, шли моему и без того мерзопакостному характеру не на пользу. А самое главное, чем дальше, тем меньше хотелось обременений.
Магия. Да, магия мне давалась хорошо, она просто текла туда, куда надо и как надо.
За свои таланты я загремела на границу с Ристархом в крепость Оралас, где познакомилась с Джутом, милейшим магом — защитником, которого из-за его удивительной стеснительности хотелось встряхнуть и сказать: «Мужик, ты что творишь? Пока ты телишься, всех девок нормальных разберут!».
Участвовала я и в нескольких вылазках, причем, самая первая как раз и была красиво названа Варийским подавлением.
Честно скажу, в Академии магов учат работать в команде, исполнять приказы, особенно на военном факультете. А я туда и была зачислена. Но, увидев несущуюся на меня толпу закрытых магическими щитами ристархов, а это почти двухметровые великаны, которые меня прихлопнут, как муху, узрев наших магов-защитников, споро отводящих воинов за щиты и укрепления, я испугалась и со всей дури шандарахнула всем запасом сил, что у меня имелся, по летящей на нас смерти. Эффект был потрясающий. Первую волну просто смело черным огнем, я же моментально потеряла сознание, а потом неделю пыталась восстановиться до возможности, хотя бы держать стакан воды самостоятельно.
В благодарность получила поклон от советника Императора, лорда Элькараса и пожелание — впредь действовать по приказу главного мага. Но я уже знала, что не зря выкинула тот фортель, наши были не готовы к массивной атаке, крепость не взяли бы, конечно, но погибли и пострадали бы многие. А нашего линорма в тот момент в крепости не было.
Странно, что при своем дерьмовом характере я, как ни странно, вызвала у ящера симпатию, и Элькарас представил меня на приеме Императору. Не скажу, что бросает в дрожь, но крайне неприятно встретить активатора (а линормы по сути своей активаторы и есть) который может прихлопнуть тебя, как муху.
Мне за подвиги была предложена прекрасная должность, которая позволяла сохранить наследуемый титул и быть все-таки не на войне. Тогда-то я узрела первый раз брошенный в мою сторону заинтересованный взгляд министра Рапара, очень дальнего родственничка и моего ныне самого главного начальника. Я уж подумала, сейчас попросит что-нибудь материальное, скажет, он мне помог. Но, похоже, совесть у него все-таки была… Или страх.