это сделать, чтобы спасти любимую.
— Смертельно? — я почти прижала руку к сердцу, но потом вспомнила про то, что
держала ненавистный кол. — Что ты имеешь в виду, говоря смертельно?
— Жертва — это жизнь за жизнь, — тихо объяснила Гвендолин, как будто
разговаривала с двухлетним ребенком. — Единственный способ убить древнего
вампира — пожертвовать свою жизнь.
— О, боже... — Я вспомнила, как Корбин пырнул колом сначала Родерика, а затем
себя. — Так он что... сначала напоил кол кровью Родерика, а затем своей?
Гвендолин кивнула:
— Именно так это и работает. После того как кол вкусил крови потерпевшего и
убийцы, он принимает жертву и медленно убивает и одного, и второго.
— Корбин умирает? — я не могла поверить в это, не хотела верить. Это не могло быть
правдой, просто не могло.
Но ведьма кивнула головой:
— Да. На самом деле я удивлена, что он продержался так долго.
— Что? — мне захотелось её придушить. — Хочешь сказать, что он сегодня умрет?
— Ну, возможно, не сегодня. — Она посмотрела на кол, всё ещё лежащий у меня на
коленях и частично завернутый в жакет. — Судя по цвету рун, я бы сказала, что у него
в запасе ещё одна ночь. — Она посмотрела на меня. — По крайней мере, у тебя есть
время, чтобы попрощаться с ним.
— Послушай меня... — я схватила её за изображенную спереди на ночнушке птичку и
притянула к себе, смотря ей в лицо. — Я не собираюсь прощаться с Корбином, потому
что ты всё исправишь.
Она вырвалась из моих рук, ярость исказила черты её лица.
— Потише! Я не смогу всё исправить — это темная магия. Связывающее заклинание.
— Ну, так убери это, — потребовала я. — Смотри, ты сказала, что заклинание связано
с жертвой, верно? Что случится, если я... — Я глубоко вздохнула и посмотрела на кол, лежащий на моих коленях. — Если я воткну его в свою грудь?
— Что произойдет, если ты воткнешь его в собственное сердце? Ты умрешь, —
спокойно ответила она. — Магия кола сработала — назад дороги нет.
— Ну, как-то же можно её изменить? — вскрикнула я. — Чёрт возьми, должен же
быть способ!
— Что здесь происходит?
Вдруг, седая как лунь, старушка, облаченная в бледно-голубой халат, вышла через
парадную дверь на веранду. С светло-коричневой кожей, чуть темнее, чем у
Гвендолин, а так точная её копия, выглядела ведьма лет на семьдесят, но с невероятно
острым взглядом.
— Гвендолин Мари Ларуж, — отчеканила она, ковыляя к нам. — Я спросила, что
происходит?
— Ничего, бабуль. — Гвендолин виновато отвела взгляд, выглядя моложе своих
двадцати пяти лет.
— Я же вижу, что ты врешь, Гвендолин. — Острый взгляд старой леди вдруг
остановился на коле, лежащем на моих коленях. — О, нет, — ахнула она, покачав
головой. — Кто в ответе за это? Гвендолин, что ты сделала?
— То, что должна была. — Гвендолин скрестила руки на груди и вызывающе
вздернула подбородок. — Он очень старый вампир, и мне нужно было то, что он
предложил. Если мы когда-нибудь хотим отомстить...
Бабушка тяжело вздохнула:
— Дитя, сколько раз я говорила тебе отпустить это? Мир вертится, и богиня каждому
воздаст по заслугам. Он получит своё.
— Извините, — перебила я. — Меня не волнует, почему она это сделала, но, похоже, ваша внучка помогла тому, кто мне дорог, убить себя. — Я кивнула на кол. — И
сейчас она утверждает, что нет никакого способа отменить заклинание, но вы тоже
ведьма...
— Да, — старая леди величественно кивнула. — Я глава нашего ковена. — Она
посмотрела на Гвендолин. — Я учила тебя белой магии.
Гвендолин бросила на меня злой взгляд:
— Извини, бабушка, но белая магия нам не поможет.
Бабушка покачала головой:
— Ты пустила тьму в своё сердце, дитя, шагнула на земли тьмы. Ты помнишь правило
семи? То зло, что ты причинила, вернется к тебе семь раз в будущем.
— Оно вернется к ней прямо сейчас, если кто-нибудь мне не скажет, как спасти
Корбина, — прорычала я. — Мне нужны ответы, леди, нужны были ещё вчера.
— Дай посмотреть. — Старая леди протянула руку, и я дала ей кол, поморщившись,
когда увидела, что она взяла его голой рукой. Она осторожно держала кол, как змею, причем не факт, что мертвую.
— Пожиратель души, — сказала она наконец и внимательно посмотрела на внучку. —
Ты превратила его в пожирателя душ. Гвендолин, как ты могла?
Гвендолин пожала плечами, ничуть не раскаиваясь:
— Он получил то, что хотел.
— Пожиратель душ, да? Как это работает? — спросила я с тревогой.
— Он убил своего врага, и теперь его душа медленно пожирает его же силы, —
ответила старушка. — Когда она высосет всё до последней капли, он умрет.
Слушать, то как старушка предсказывает судьбу Корбина, оказалось выше моих сил. Я
надеялась, что она как более старая и опытная ведьма, чем Гвендолин, скажет мне, что
всё будет хорошо. Но теперь...
— Я не желаю его смерти. Он не может умереть. — Я чувствовала, как горячие,
беспомощные слёзы навернулись на глаза, и гневно их стерла. — Он не может, потому
что... потому что я люблю его.
Едва произнеся эти слова, осознала, что сказала правду. Всё, что я говорила себе
раньше, всё, из-за чего мы с Корбином не могли быть вместе, — всё это херня. Сейчас, поняв, что он умирает, — умирает на самом деле — я поняла, что люблю его. Что хочу
быть с ним, даже если это будет стоить мне моей работы и семьи.
Но сейчас, наверное, уже слишком поздно.
— Пожалуйста, — умоляла я старушку. — Пожалуйста, вы должны помочь мне.
Помогите мне помочь ему. Обратите заклятие, сделайте хоть что-то.
— Боюсь, тут уже ничего не исправишь, дитя, — тихо ответила она с печалью в
глазах.
— Но должен же быть способ, — прошептала я. — Он... он сделал это ради меня. — Я
посмотрела на Гвендолин. — Ты говорила, что он пошел на это только из желания
обезопасить любимую?
Скрепя сердце, она кивнула:
— Да.
— Ради меня, — я указала на себя. — Он сделал это ради меня, чтобы обезопасить от
мудака Родерика. Корбин думал, что у него нет другого выхода, кроме как... кроме как
убить себя. Всё из-за меня. И я сказала ему... сказала ему, что не люблю его. Что не
могу быть с ним...
Сейчас я вдруг очутилась на грани нервного срыва. Вспомнила печаль на лице
Корбина. Как он спросил, буду ли я скучать по нему, когда он уйдет. Он дал мне
столько подсказок, как я могла не заметить ни одной из них? Он пожертвовал ради
меня своим бессмертием, а я его отшила. Отвергла. Сказала, что никогда не смогу его
полюбить.
— Вероятно, он знал, что жить ему осталось не больше недели, — рыдала я навзрыд.
— Он умирает ради меня, а я относилась к нему как к куску дерьма.
Старушка полезла в карман халата, достала салфетку «Клинекс» и протянула мне.
— Вот, вот, дитя. Так ты говоришь, что он принес эту жертву ради любви? Не ради
мести, ненависти или любой другой темной цели?
Я покачала головой:
— Он сделал это ради меня. Я уверена в этом. Боже, я такая идиотка. Думала, что он
собрался уехать или переехать, но мне и в голову не пришло, что он умирает. Всё это
лежало прямо перед моими глазами, а я ничего не видела.
— Не суди себя слишком строго, — прошептала Гвендолин. — Иногда труднее всего
увидеть самые очевидные вещи.
— Не разговаривай со мной. — Я окатила её злобным взглядом. — Я, возможно, и
идиотка, но именно ты помогала ему. Помогла ему убить себя, и, чёрт возьми,
надеюсь, что всё вернется к тебе больше, чем семь раз.
Её кожа цвета кофе с молоком побледнела.
— Ты проклинаешь меня?
— Если бы я могла, — сорвалась я. — К сожалению, я не ведьма. А просто глупый
человек, и вампир, которого я люблю, вот-вот умрет, потому я ничего не могу