— Товарищ капитан, ну что Москва? — в проёме рубки появилась голова Котёночкина.
— Радуется за нас. Поставили задачу. Простенькую такую, без напряга. Я вам вечером перед отбоем её оглашу. Как там наверху, кстати? Хлопцев расставил? Всех проинструктировал?
— Так точно, все по местам, и пароль, и отзыв выучили наизусть. Ждём. Шкипер наш где?
— Я в него влил пол-литра самогона дядюшки Томека и отправил спать в носовую каюту. Храпит, как пшеницу продавши…
Лейтенант кивнул.
— Логично. Ему надо нервишки успокоить… Когда та баржа под Цепным мостом на нас мало что не навалились — я уже и отходную приготовился читать…
Савушкин усмехнулся.
— А если бы в той мине, на которой трамвайчик подорвался, кратность стояла на единицу больше? Мы бы сейчас вместо этих бедолаг с тральщика со святым Петром бы проходили собеседование…
Лейтенант покачал головой.
— Не, мы воины, на поле брани убиенные были бы. Нас таких автоматически в рай зачисляют, без всяких собеседований…
Савушкин хмыкнул.
— Это если на поле брани. А про Дунай в Писании ничего не сказано… Ладно, доехали — уже хорошо, теперь агента надо дождаться. Хоть бы знать, шо то за агент…
Лейтенант пожал плечами.
— Дождёмся. На крайний случай — адрес же его есть… Но хлопцы всё равно на стрёме!
— Хорошо. Чепрага сводку принял?
— Да, наши в сорока километрах на юго-восток от Будапешта. Взяли Абонь, Тосег и Кунсентмиклош. Идут бои у Надькёрёша, в междуречье Тисы и Дуная. А, да! Сдался в плен начальник венгерского генерального штаба генерал-полковник Янош Вёреш вместе со штабом первой армии…
— Ого! — Савушкин покачал головой. И добавил: — А по обстановке вокруг и не скажешь, что в дневном переходе от городских окраин идут бои. Как будто и войны никакой нет… Трамваи вон пиликают, барышни с зонтиками… Ты говорил с какими-то мадьярами у моста, что за они?
Котёночкин махнул рукой.
— Из-под Кечкемета беглецы. Один из пятнадцатой пехотной, второй из восьмой резервной дивизий. Наши обошли Кечкемет три дня назад, и обе эти дивизии снялись с позиций и драпанули, до Чепеля добежали. Тут их жандармы мадьярские стопорнули, сейчас на переформировке на заводе «Манфред Вейсс». Мадьяры эти говорят, что русские танки по всему Альфёльду, что спасу нет — ну, как обычно…
Савушкин кивнул.
— У страха глаза велики. Что ещё они говорили? Ты учти, у нас задание из Москвы — выяснить силы немцев и венгров, обороняющих Будапешт.
Лейтенант пожал плечами.
— Да что они знают? Один три недели назад из госпиталя в Балашшадьярмате выписался, его по дороге на фронт сбил мотоциклист, второй, хоть и кадровый унтер — кроме своего взвода, и не знает ничего… А во взводе у него три человека и одна винтовка… — Подумав с минуту, лейтенант добавил: — Хотя погодите… Унтер говорил, что обе эти дивизии включены со вчерашнего дня в армейскую группу Фреттер-Пико. Но это всё, что мне удалось узнать…
Савушкин кивнул.
— И то хлеб… — Посмотрев на часы, покачал головой: — Восьмой час. Опаздывает наш Гёза Вёрёшмарти с улицы Тёрок Флориш…
Словно в ответ на его слова, раздался голос Костенко:
— Товарищ капитан, тут этот, который про Хорватию и Банат… Ему до вас прыгать? На борт?