— Ну что ж, я выпью свой бокал, — ответил Гулль почти спокойно, — и, хоть я смерти не искал, её приму от вас достойно.
Он поднял кубок.
— За того, кто отомстит!
Хохот смолк. На палубе наступила зловещая пауза. Лишь невдалеке трещали черные мачты догорающего барка.
— И кто он, этот храбрец? — холодно поинтересовался Джек.
— Мой сын, — твердо ответил капитан.
— О-о-о! Ваш мальчишка?! — Атаман схватился руками за голову. Он обвел безумными глазами команду, вскочил на кресло и заорал что есть мочи: — Все за борт! Спасайся кто может!.. — И, продолжая представленье, бросился на колени перед Артуром Гуллем. — Помилуйте, сэр! Не губите! Я знаю его: он так жесток! — Джек выл и хохотал одновременно.
Снова послышались шутки и смешки.
Кто-то завопил ПИРАТСКУЮ ПЕСНЮ:
Джек поднялся. Улыбку — как смыло волной. Он посмотрел на Гулля беспощадными очами и прохрипел:
— Повесить!..
Сэра Артура тут же, словно в клешни, схватили крепкие руки пиратов.
— И знай, герой! — проскрежетал зубами Кровавый Джек. — Еще много лет я буду убивать и грабить таких, как ты! И побогаче тебя! И победней! Мое имя наводит страх на моря и на материки! А кто не со мной, — он обвел тяжелым взглядом команду, — разорву и загрызу! Потому что я — ВОЛК МОРСКОЙ!
На шею Капитана поспешно набросили канат. И, когда сапог палача уже приготовился выбить из-под его ног пустой бочонок, Артур Гулль промолвил:
— ТАК БУДЬ ЖЕ ТЫ ИМ ВОВЕКИ!..
В тот же миг бочонок от сильного удара покатился по палубе и стукнулся о борт шхуны.
В чистом небе внезапно ударил гром, сверкнула молния, вокруг сделалось темным-темно. День превратился в ночь. На шхуну обрушилась страшная гроза… Молнии раскалывали черный небосвод, а гром ревел так, словно по тучам шло разъяренное стадо слонов. Потоки ледяной воды в один миг залили палубу.
Это длилось совсем недолго, минуту-другую, — хотя одни из пиратов потом утверждали, что буря швыряла их час или два, а другие клялись и божились, что этот Ад продолжался весь день.
Но, что бы они ни говорили, очень быстро — и так же внезапно — шторм прекратился. Наступил штиль.
Море успокоилось, рассеялась тьма, солнце светило на весь Божий мир, вновь освещало и грело моря и Землю.
— Где он?! — воскликнул Джек, указывая на рею.
Под ней покачивался лишь обрывок каната. Тело бесследно исчезло.
— Обыскать палубы и осмотреть все за бортом! — приказал атаман охрипшим вдруг голосом.
Но матросы словно приросли к полу. Полными ужаса глазами, глядели они на Кровавого Джека. Натерпевшись страху во время неожиданного шторма, пираты, казалось, куда больше были потрясены теперь — когда море успокоилось.
— В чем дело, болваны?! — рявкнул на них Джек.
Те продолжали молчать.
— Испугались, дураки?! — рассмеялся он, не понимая, что творится. Может, вас поразил гром?!..
Пираты расползались от него в разные стороны.
— Эй, кто-нибудь мне скажет, наконец, что происходит?!! — теперь он был вне себя от гнева.
— Ата-ата-ата-а-аман!.. — пролепетал Боцман. Его не слушался язык, а рот свела судорога.
— Ну, что?! — Джек выхватил пистоль из-за пояса. — Говори быстрее!..
Однорукий Дик облизал деревянным языком шершавые губы и с трудом выдавил из себя:
— Тво-во-во-е лицо… — Он пораженно застыл, не в состоянии произнести ни слова.
— Что — мое лицо?!.. — зарычал в ярости Джек и, повернувшись к надраенному до зеркального блеска судовому колоколу, замер…
— Морской черт!.. — разнеслось по палубе.
«Дьявол! — мелькнуло у него в голове. — Неужели… проклятье Гулля?!..»
— Скорее канат! — бросил кто-то из матросов.
Джек отскочил в сторону и резко обернулся на шепот:
— Стоять! Если кто двинется с места — вмиг сосватаю со смертью!
Но тут сзади навалились двое: один вырвал у него пистоль, другой же здоровяк более шести футов — скрутил руки за спиной. Кровавый Джек, как я уже говорил, был не из слабых, но и прижавшие его к палубе почти двести фунтов были довольно ощутимы! Он попробовал вырваться, однако, меньше чем за минуту, был обвязан канатом, словно личинка коконом.