И то ли во сне, то ли в забытьи, он услышал их голоса.
— Он — мой! — ощерилась Акула.
— Нет, мой! — визжала Рыба-Меч. — Хочу тебя предостеречь, чтобы мозги твои продуло!
Взлетел до неба хрип и визг. Кровь пролилась фонтаном брызг. Вертелась лодка в волнах боя. А пленник был ни жив, ни мертв, средь разъяренных рыбьих морд, давно простясь с самим собою. Акула в гневе, между тем, впилась в соперницу зубами. И карусель кровавых тел взбивала брызги над волнами. Но тут Меч-Рыбе удалось проткнуть акулий бок. Насквозь!
Два жутких предсмертных вопля, которые, наверно, услышал сам Дьявол, разнеслись над морем. Рыбы забились в агонии. Вскоре оба чудища навек замерли и, всплыв на поверхность, мирно уплыли в разные стороны.
Шлюпку отнесло на юг, прибивая волной к берегу, и вскоре в заливе Уош выбросило на песок.
Что было дальше — вы знаете. Но не всё…
Глава двенадцатая
В СТАЕ
Когда рыбаки, развязав Джека, в ужасе бежали, атаман пиратов со стоном перелез через борт шлюпки, упал на мокрый песок и стал двигаться дюйм за дюймом к спасительному огоньку костра, покинутого рыбаками, что весело пылал за ветками деревьев.
…Так Джек на новый берег вполз, не ведая о расстояньи, то — на пригорок, то — в откос, теряя силы и сознанье.
К почти погасшему костру с трудом добрался поутру.
Осмотрелся, глубоко вздохнул, и впервые сказал «спасибо» Господу: он благодарил Создателя за то, что остался жив. Нанизал на прут несколько сельдей, лежавших в рыбьей куче — улов, брошенный рыбаками — и поджарил, скорее, чуть подкоптил на едва тлеющих углях. Еда немного прибавила сил. В бутылях ещё оставалось вино, и он выпил все до последней капли, но не опьянел и не взбодрился в горестном своем положении. Раны от побоев и канатных узлов горели, напоминая лишний раз о том, что произошло две ночи тому назад.
Где-то вдали послышались человеческие голоса. Джеку пришлось собрать остаток сил, чтобы, прихватив с собой несколько рыбин, двинуться напролом в самую гущу леса. Уже будучи далеко, он услышал где-то позади лай собак и возбужденные мужские восклицанья. Скорее всего, это ночные «храбрецы» вели соседей к лодке.
С этого часа Джек не смел показываться на глаза людям. Ночами рыскал по лесу в поисках воды и пищи, обходя стороной тропы, днем же хоронился в каком-нибудь овраге или в старом дупле. Он позабыл вкус мяса и хлеба, питаясь лишь грибами и ягодами, которых в лесу в эту пору было в избытке.
Теперь ему стал понятен язык птиц и зверей, но вскоре эта способность оказалась ни к чему: все живое сбежало, уползло и улетело в соседние леса. Животным тоже был страшен Человековолк!
Он потерял счет неделям и месяцам. Солнечный свет уходил на убыль. Пошла череда дождей, и яркие теплые дни были теперь кратки и редки.
Смешалось время в голове. И то, что пролетело лето, Джек вдруг заметил по листве, что озарилась желтым цветом.
Сапоги его износились, куртка и брюки протерлись. Но Джек гнал от себя всяческую мысль о том, что когда-либо вынужден будет обратиться к людям…
Однажды утром он наткнулся на двух волков. Они заприметили его давно и наблюдали за ним, скрываясь в кустах.
Один волк был старым, хромым и облезлым, другой же — молодым, горячим и поджарым.
— Кто это? — тихо спросил Поджарый. — Волк — не волк, человек — не человек.
— Скорее всего, — человек, — промолвил, поразмыслив Облезлый. — Ты же видишь, он — двуногий.
— А шерсть?! — зашептал Поджарый. — А уши! А клыки!
— Но на нем рубаха, — резонно заметил старый. — И сапоги. И штаны.
— Так кто же он?! — занервничал Поджарый.
— Если я не ошибаюсь, — сказал Облезлый, — это тот, о ком так много говорят в округе.
— Оборотень?! — воскликнул молодой, и глаза его хищно сузились. — Тот, из-за кого опустел наш лес?
— Тот самый, — согласился хромой и дал знак Поджарому.
Молодой волк выскочил из-за кустов и отрезал путь Джеку. Тот хотел повернуть назад, но за его спиной уже стоял Облезлый. Волчьи морды ощерились, полные ненависти.
— Готовься к смерти! — гавкнул молодой с вызовом. — Ты нам ответишь за все!
— За что? — застыл на месте Джек.
— За то, что ты — человек! — хрипло зарычал старый волк, выгибая перед прыжком облезлую спину. — За то, что распугал все живое в нашем лесу!
— Я — не человек, — ответил Оборотень, отступая к деревьям.
— Но и не волк! — рассмеялся Облезлый. — От тебя за версту разит человечиной!.. А там, где прошел человек, — там псы, пули и капканы!
— Прощайся с жизнью! — клацнул зубами Поджарый, заходя сбоку.