Поставив на стол подсвечник с тремя свечами, Хозяин пожелал Дику приятно провести время в «Приюте под забралом» и поинтересовался, будет ли тот завтракать в столь ранний час. На что бывший боцман ответил отказом, зато попросил перо, чернильницу и бумагу.
— Если вам нужно отправить письмо, — поклонился ему Хозяин таверны, то поторопитесь: почтовая карета вот-вот отправится в путь.
— Задержите её. Я заплачу! — распорядился Однорукий Дик.
Спустя минуту служанка принесла чернильницу с пером и стопку листов. Заперев за ней дверь, Дик высвободил из мешка Тома, но не спешил развязывать его. Он лишь отнес мальчишку в другую комнату и бросил на кровать.
— Будь терпелив, огрызок, — сказал боцман. — Как только твоя мамаша узнает о моей просьбе, она живо освободит тебя. Так что веди себя тихо: к вечеру будешь дома. А пикнешь, — пригрозил он, — задушу, как котенка!
Том — словно связанный зверек, злым роком взятый под залог. Ни слез не проронил, ни звука (был заткнут рот его платком). Держался он перед врагом, ничем не выказав испуга…
Том думал о матери и Волке.
Однорукий боцман сел за стол в большой комнате и, обмакнув перо в чернильницу, стал торопливо писать:
«Досточтимая Графиня!
Хочу в первых же строках моего письма порадовать Вас: Ваш сын — Томас Гулль — жив и здоров! Однако, сердце мое разрывается на части, когда я вижу его глаза, полные слез. Поэтому, немедля приезжайте за мальчиком. Вы получите его в целости и сохранности!
Думаю, что плата за мою неустанную заботу о Вашем ребенке не будет для Вас слишком обременительной: я прошу всего одну тысячу золотых!
Жду Вас сегодня же с деньгами в таверне „Приют под забралом“, однако, предупреждаю: если произойдет какая-нибудь задержка, или Вы, глубокочтимая Графиня, обратитесь в полицию, — Ваш сын уже к вечеру будет для Вас потерян навсегда!..
Пишу эти строки, обливаясь слезами состраданья к маленькому Томми, и прошу: будьте милосердны! Он ещё так молод!
Примите заверения в моем совершеннейшем почтении
Однорукий Дик заклеил конверт и передал письмо сопроводителю почтовой кареты, который немедленно помчался доставить его по адресу, так как ему была обещана щедрая плата за скорость.
Заказав себе и Тому завтрак, хитрый боцман уже предвкушал удовольствия, которые сулит ему грядущее в скором времени богатство. Ему мерещился новый фрегат, а шуршание мышей по углам комнаты напоминало шуршанье бумажных денег. На какой-то миг он правда подумал, что запросил меньше, чем следовало, но тут же прикинул, что и на эту сумму можно купить фрегат, и нанять целую команду.
Когда служанка принесла завтрак, он вначале поел сам, и лишь потом отнес еду Тому. Однако, мальчик ото всего отказался.
Это разозлило Однорукого Дика.
— Ну, как знаешь, — бросил он. — В таком случае, не получишь и обеда. Тем более, что ужинать, я надеюсь, все равно будешь дома.
Потом он плюхнулся на кровать и тут же захрапел, иногда почесываясь во сне от укусов ленивых и жирных клопов…
Получив письмо из таверны, графиня не потеряла самообладания. Несмотря на угрозы, она немедля собралась к шерифу. Спустя пять минут, кучер Герберт настегивал коней. Шерифа на месте не оказалось, но миссис Гулль, как и все, знала, что делами в городе заправляет его жена.
Миссис Фанни Гордон не была склонна драматизировать события. Она тут же взяла инициативу в свои крепкие маленькие ручки, и вскоре две полицейские кареты с десятью полисменами и пятью констеблями мчались к таверне.
Джек в это время, низко опустив голову и прикрываясь полами шляпы, давно уже сидел в «Приюте под забралом» за самым дальним столом.
В центре зала раздавались восторженные и удивленные восклицания тех, кто впервые слушал рассказ рыбаков о встрече с чудовищем. На этот раз оно было уже высотой под небеса и носило двенадцать огнедышащих голов. Самое удивительное: чем больше рыбаки врали, тем теснее их облепляли любопытные посетители и постояльцы.
Хозяин заведения только радовался: благодаря их россказням, места за столами почти никогда не пустовали.
Джек исподлобья осматривался, лихорадочно соображая, где следует искать мальчика.
Все стены таверны были увешаны мечами и саблями, кинжалами и шпагами.
Здесь красовались алебарды, бердыши, булавы, боевые молоты и даже дубины. В тесных коридорах висели шлемы и щиты, а также панцири, латы и турнирные доспехи. На втором этаже располагалось стрелковое оружие, начиная со стрел, снабженных каменными или костяными наконечниками: луки, пращи и арбалеты, мушкеты, украшенные чеканкой и эмалью, пистоли и аркебузы.