Тим Каррэн
КРОВАВЫЙ ФИНАЛ
Как мотылек на пламя, Белачек проехал двести миль, чтобы повидать старую женщину.
И это в пургу. Он едва успел — из-за неё дорожная полиция закрыла все дороги. Белые заносы были уже футовой величины, и еще один фут прибывал. Для Белачека всё это не имело значения: ради дела он пополз бы голым по осколкам стекла и бритвенным лезвиям. Оно того стоило. И самым лучшим было то, что в этой давно уже перенасыщенной области никто ещё не заполучил рассказ этой старухи. Она уже была в годах. Возможно, это был последний шанс для всех.
Белачек был писателем. Автором документальных детективов. Его специальностью были серийные и массовые убийцы. Насильники, каннибалы, вампиры, садисты, душители, расчленители — да, мрачно и ужасно, но это был его хлеб с маслом. Предмет его изучения — монстры среди нас — некоторых отвращал, но Белачек оправдывался, рассказывая критикам, что изучая их, монстров, он гораздо лучше понимает всё остальное. Человек по своей природе убийца. Современные тенденции в насилии и социопатии лишь подтверждают это. Кроме того, черт возьми, деньги, которые приносили его книги, никому не вредили.
Нисколечко, мать его, не вредили.
Её история не была рассказана… и именно поэтому старуха так важна… по крайней мере, это была одна из причин. И в самом деле, сколько книг об Эде Гейне, Джефри Даммере и Генри Ли Лукасе сможет проглотить публика? Новый убийца, новый список преступлений — вот что, в итоге, жаждут издатели.
Белачек донесет это до читателя в целости и сохранности.
Снежные завалы были выше кабин пикапов. На кончиках автомобильных антенн — оранжевые пенопластовые шарики, чтобы вы могли видеть, как машины выезжают из-за угла. А снегопад не прекращался; мело и вьюжило, взбивая белые одеяла поперек дороги. Через несколько таких часов, всё заметет снегом и наступит ночь.
Белачек решил, что к тому времени он уже будет далеко отсюда.
Дом нашелся без особых затруднений. Большой, в викторианском стиле. Ветхий, сутулый, траченный непогодой. Очень похожий на динозавра, кем, по сути, и являлся. В городе было много древних домов вроде этого. В былые дни, когда шахты и железные дороги еще работали, в этой части страны водилось много денег. В двадцатых годах здесь проживало более ста тысяч человек. Сейчас же — не более пяти. Большая часть города была заброшенной и бесхозной; целые кварталы — пустыми и заколоченными.
Засунув в парку блокнот и диктофон, Белачек вышел наружу. Гонимый ветром снег вонзился в него как шторм из иголок. Писатель стоял перед воротами — ржавыми, разваливающимися — и смотрел, просто смотрел, проникаясь атмосферой этого болезненного городишки верхнего Мичигана.
— Да, — сказал Белачек под нос, — в самый раз.
Дорожка была нерасчищена и, как полярному исследователю, ему пришлось пробиваться сквозь заносы; снежные вихри порой полностью застили глаза так, что он не видел дальше трех футов перед собой. Белачек взобрался по прогибающимся, обледенелым ступенькам, громко постучал в дверь. Та живо открылась.
Высокая женщина, длинное лицо с острыми чертами. Убийственный взгляд.
— Да? — сказала она, воплощая собой весь город: мрачный, потрёпанный и безнадёжный.
— Я приехал чтобы повидать Иду Свонсон, — ответил писатель. — Она меня ожидает.
— Мистер Белачек? — её глаза сузились.
Он кивнул.
Женщина впустила его. Ветер втолкнул Белачека в двери. Он выскользнул из парки, отряхнул ботинки на потертом восточном коврике.
— Господи, ну и хреново снаружи… — Но Белачек оказался один, его хозяйка исчезла.
Ну и ладно.
Он стоял ожидая, наблюдая, впитывая всё, как сухая губка. Над дверью — светильник с вентилятором; стекло запачкано. Грязный и пыльный. Отбрасывающий пятна неяркого, тусклого света. Белачек находился в холле. Тот был огромный, продуваемый, пахнущий плесенью. Дорогое и красивое ковровое покрытие было изношенным и истертым бесчисленными ногами. Центральным элементом всего была лестница ведущая на второй этаж. Балюстрада с закруглениями, резные балясины похожие на цветущие лианы изогнутые ветром. Дубовые перила отполированные поколениями рук.
— Мистер Белачек.
Он повернулся. Там стояла высокая женщина.
— Мистер Белачек. — произнесла она, словно раскусила паука. — Мисс Свонсон сейчас вас примет.
По затененному коридору он последовал за ней. Белачек был почти уверен, что пожилая леди Свонсон едва сводит концы с концами. Судя по виду этого места, этого гребаного мавзолея, деньги здесь не водились. И всё же, у неё был наемный работник, служанка. Интересно. Сквозь двойные двери туда, где в старые добрые времена мог быть зимний сад. Длинная узкая комната с высокими потолками, сырая как открытая могила. Еще больше грязных стекол.