Кто же такой зловредный дед, "дядька" не знал тем более, а на вопрос Максима откуда он взялся на этом свете — заржал.
Обеды, впрочем, как и обещано, были плотные, хотя и простыми. Иван вообще любой прием пищи называл "обедом", не обращая внимания на время. Максим просыпался, видел потолок своей "камеры", и почти сразу слышал голос "дядьки", зовущий на тренировку. После утреннего обучения-избиения, когда Максим едва приходил в себя после целебного воздействия мази, прямо на площадке невесть откуда появлялся стол с хлебом, сыром и вареным мясом в глиняных тарелках. Запивать все предлагалось обычной водой. После чего тренировка возобновлялась.
"Действительно игра, — который раз решил Максим, — причем какая-то недоделанная. Но ощущения как настоящие, и больно и даже вкусно. Однако тупая все-таки. Почему я не становлюсь сильнее и быстрее? Где пробуждение магии, или чего там? Где кач? Что за абсурдный день сурка?"
Еда вскоре тоже надоела однообразием.
— Может и водочка есть? — с грустью выпив воды, решил обнаглеть парень.
— Есть родимая, есть, — радостно закивал Иван, — только ее за так не получить. Заработать должно. Справедливость помочь восстановить людям. Иначе кто поить за так будет, а?
— Ну давай восстановим, — пожал плечами Максим, — чего там надо то на справедливость ценой в бутылку? Инвалида избить? Я готов.
— Инвалида избить — дело хорошее, инвалида даже убить хорошо, если неправ этот инвалид, — согласился Иван.
— Но тут иное.
— Мыслил я тебя еще с недельку погонять, но раз водочки душа требует — медлить нельзя, так ведь?
Максим кивнул.
— Бегляночка тут одна. Из дома сбежала, от родного отца с матерью, дрянь такая. Они так и заявили, что "дрянь", мол. А отца и мать почитать надобно, как иначе? А эта — бежать, да к судьям, дура этакая, когда денег нет вовсе. Но закон един для всех, даже для таких как она.
— Ну и вот, а самое смешное, малохольный, что если у дитя нет денег, то за него родичи взнос делают. Закон. То есть им и за себя и за нее платить. Но за нее наименьшую цену, понятно. Тебе как раз на бутылку хватит. Согласен?
— Да я то согласен, а что делать нужно?
— Как это что? Состязание выиграть, ясное дело
— Какое?
— Разные бывают, но здесь совсем легко и просто. Даже говорить не о чем. Пару псов на нее спустят, на неблагодарную, ну, на тебя то есть. А ты отбейся! И бутылка твоя.
— Псов? — Максим засмеялся, раздражаясь на очередной абсурд и упорно принимая все за шутку.
— Ага. Ты обернись. Тянуть не будем, а то мясо остынет… Ахахаха, вот это я пошутил, да.
Максим обернулся и вздрогнул, увидев невесть (опять!) откуда взявшегося пожилого крестьянина (он так решил определить по лаптям), державшего на поводках двух огромных собак, напоминающих немецких овчарок, но более крупных, и девушку на вид лет пятнадцати, в потертом зеленом платье.
— А говоришь зачем мне одежда, — зло прошипел он Ивану, — тут женщина, а я голый!
— Не о том ты думаешь, малохольный, девка что, а вот собачки и отгрызть могут, — улыбнулся "дядька".
— Я бы их мигом раскидал, но вот как ты справишься — не представляю.
— А я и не буду справляться, — заявил Максим, — чтобы меня псы разорвали?! Ищите другого, отказываюсь.
— А вот это уже нельзя, парень, никак нельзя, — очень серьезно произнес Иван, — слово было сказано, что согласен. Первое слово дороже второго.
— Да ты ведь говорил, что могу отказаться! — возмутился Максим.
— Говорил. Можешь. Ты все можешь. Но тогда худо тебе будет. Сильно.
И Максим замолчал, во-первых донельзя удивленный, что его впервые назвали иначе как малохольным, а, во-вторых, интуитивно почувствовав, что спорить и вправду выйдет себе дороже.
"Да что со мной будет, в конце-то концов?", — подумалось ему, — "Даже если загрызут, и что? Вылечат быстро. Уже излечивали…а раз так, то чего я боюсь? Это игра такая, игра, девочки, дядька, собачки, а я просто в коме лежу. Когда уже меня из нее выведут?", но вслух лишь буркнул:
— Ладно уж… Хорошо тебе, все же не голый. Хоть бы сапогами поделился, бегать сподручнее, а?
Иван не понял юмора.
— Заслужишь — будут и сапоги.
— А как ты их заслужил? — инстинтивно Максим тянул время.