— Да, это так. Но разве что некоторое, Юрий Максимович. Я же безродный, где мне понять тонкие материи?
— Ого! Ты овладел иронией, сын мой? Растешь. Куда лучше армейского юмора, браво.
— Рад, что смог порадовать вас хотя бы этим.
— Благодарствую. Но ты бы порадовал меня куда больше, если бы смог включить голову. На время, если это столь же сложно, сколь и скучно для тебя.
— Вам должно быть известно, отец, что после вашей ее (моей головы) обработки, процесс реабилитации еще далек от завершения?
— Мне известно куда больше чем ты думаешь! Но довольно пикировок. Выпьешь? — На столе появились бутылка размером с четверть, в плетеном обрамлении, и два стакана.
— Пожалуй, откажусь. — Максим не удержал выражения отвращения. — Но вы не стесняйтесь.
— Да, тебе только напиться недостает. А я налью себе немного.
— На здоровье.
— Умничать горазд. А вот скажи мне, умник, — отпив, отец откинулся назад, — как тебя зовут?
— Зовут?
— Да. Имя.
— Данное при рождении или сейчас официальное?
— Как. Тебя. Зовут. Кто ты?
— Кровавый Гарри. Неужели не знаете? — Максим покраснел против воли.
— А что — звучит! Кровавый Гарри, — словно смакуя медленно повторил отец, — не худшее имя для пса. Но тебе не подходит, не находишь? Представляется волкодав, а вижу тебя. И ты считаешь себя таковым?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, как ты сам себя называешь? Смотришься в зеркало — кого видишь? Когда просыпаешься, о чем думаешь? Доброе утро, Кровавый Гарри, пора завтракать, да?
— Я не очень понимаю чего вы добиваетесь, отец.
— Мне бы хотелось, чтобы ты перестал искать двойные смыслы там, где их нет. Я спрашиваю ровно то, что спрашиваю. Как тебя зовут, например. И, ктати, раз уж ты стал звать меня отцом, то замечу, что у меня нет детей носящих собачью кличку вместо имени.
— Мое имя вам прекрасно известно. — Максим начал закипать, реагируя на давление, и тоже заговорил подчеркнуто мягко. — Вы сами выбрали его. Исписали целый лист. Ходили со мной, едва родившимся младенцем на руках, и шептали: Дмитрий, Константин, Евгений. А потом вдруг объявили: Максим. С тех пор я Максим. Спасибо, что не Виталий, кстати.
— Ты это помнишь? — Удивился родитель. — Ты не можешь это помнить, был слишком мал. Да и видеть не мог, на второй день жизни. Но и помнишь и видишь. Это хорошо. Это намекает.
— На что же? Продолжайте, Юрий Максимович.
— На то, что память у тебя сейчас весьма специфична, ты помнишь то, чего помнить не должен, при этом не помнишь того, что как раз должен. Я весьма пристально следил за твоими трепыханиями все это время, и понял, что ждать далее бессмысленно, увы, но все что можно было сделать — ты сделал. Как и я.
— Признаюсь, что перестаю понимать вас с должной вам ясностью, отец.
— Да, разумеется. Я ничуть не насмехаюсь, не подумай. Но мне решительно необходимо понимать что ты знаешь и помнишь. Главное же — насколько ты сам понимаешь необходимость для себя знать и помнить?
— Мне весьма любопытно. Странный вопрос, было бы удивительно иначе.
— Да-да, но весьма любопытно — выражение для баб из их книжек о принцах. Я хотел бы услышать другое.
— И тогда вы расскажете мне что я недопонимаю?
— Возможно.
— И ответите на вопросы?
— На все какие смогу и так, как смогу.
— Тогда… — Максим глубоко вдохнул, — тогда я, Максим Юрьевич Соболев, прошу прояснить для меня непонятое. Мне это нужно. Я так хочу.
— Соболев. — Тихо буркнул отец, опустив голову.
— Что?
— Когда называешь себя, всегда начинай с фамилии, а имя уже после. Бросается в глаза. Но и так неплохо. Хочет он. Хорошо, я расскажу, но предупреждаю сразу, и мне придется задавать вопросы. Это понятно?
— Вполне. Начинайте.
— Еще стаканчик и вперед. С чего же мне начать…
— С начала?
— Нет, скорее тут лучше начинать с конца, — человек проигнорировал насмешку, что дало Максиму сигнал о завершении шуток, и он внутренне подобрался, — например, о том как ты здесь оказался. Понял ли ты, или известно ли тебе, каким образом ты смог выйти из Колизея не привлекая внимания, да еще целым и невредимым?
— Я просто вышел и все. — Пожал плечами Максим. — В назначенное время. Поедпологаю, что вам удалось каким-то образом отключить охрану, защиту, сигнализацию, или что там установлено, так что ни усилий, ни каких-либо действий от меня не потребовалось.
— Ошибешься, парень, — человек невесело улыбнулся, — именно тебе и пришлось совершить действие.