— Я никогда раньше не получал доступа в оружейную комнату Легионес Астартес, — его дребезжащий голос звучал заинтересовано. — Интригующий беспорядок.
Техноадепт был одного роста с воинами, хотя по сравнению с ними выглядел худым как жердь. Он склонился над столом Марука, внешне полностью поглощенный подталкиванием по деревянной поверхности ручного термосчетчика — так ребенок пихает мертвого домашнего питомца, чтобы выяснить, дышит ли тот.
— Сломано, — провозгласил Делтриан в пространство. Никто не ответил, и он выдвинул из кончиков пальцев микроинструменты, приступив к починке.
— Что вам от меня нужно? — снова спросила Октавия. В ее голосе все еще слышалось недоверие, напрочь лишавшее его уважительности. — Я не понимаю.
Как и всегда, когда на нем не было шлема, Талос изъяснялся мягко и спокойно.
— Когда осада Виламуса закончится, мы намереваемся атаковать корабль Красных Корсаров, один из их флагманов под названием «Пагубное наследие». Ты отправишься вместе с нами на штурмовой абордажной капсуле. Как только мы захватим корабль, ты направишь его в варп вместе с «Заветом крови», и мы двинемся к Великому Оку в Сегментум Обскурус.
Пес издал гортанное рычание, будто животное, в честь которого он получил свое имя. Октавия с трудом смогла моргнуть.
— Как «Завет» совершит прыжок без меня?
— С этим я разберусь, — сказал Талос.
— А как мы займем целый боевой корабль врага?
— И с этим я тоже разберусь.
Она покачала головой.
— Не хочу проявить неуважение, но… если это будет честный бой…
Талос искренне расхохотался.
— Это не будет честным боем. Потому-то мы и победим. Восьмой Легион не питает любви к честным сражениям.
— Мы их обычно проигрываем, — философски заметил Сайрион.
— Кровавую работу мы возьмем на себя, — голос Ксарла доносился из вокса рычанием, но каким-то образом продолжал передавать его вечное нетерпение. — Не утруждай этим свою маленькую хрупкую голову.
— Но… как вы это сделаете? — поинтересовалась Октавия.
— Предательство, — Талос наклонил голову. — Как же еще? Детали несущественны. Тебе нужно знать только вот что: позаботься о том, чтобы быть готовой и вооруженной к моменту нашего возвращения с Виламуса. Ты присоединишься к нам в абордажной капсуле, и мы защитим тебя во время продвижения по вражеским палубам. Навигатор «Наследия» должен погибнуть быстро, иначе он перебросит корабль, пока мы еще будем на борту. Мы убьем его, поместим тебя на его место и захватим контроль над вражеским мостиком.
Взгляд Октавии переместился на Делтриана.
— А… почтенный техноадепт?
— Он идет с нами, — кивнул Сайрион.
Техножрец изящно развернулся, жужжа механическими суставами.
— Как вы и просили, мои сервиторы переоснащены и сделаны многозадачными для запланированных вероятностей.
Она бросила взгляд на Септима, тот ответил неловкой улыбкой.
— Я тоже иду. Как и Марук.
— Кара за многие мои грехи, — проворчал Марук. Он сглотнул и замолчал, когда Узас повернулся к нему.
— И я тоже иду, — сообщил Пес. Его заявление было встречено молчанием. — Иду, — упрямо повторил он и обратил к Октавии незрячие глаза. — Хозяйка?
— Хорошо, — усмехнулся Сайрион. — Бери эту маленькую крысу.
— Пса, — почти угрюмо отозвался Пес. Теперь у него было имя, и он упорно за него цеплялся.
— Я знаю, что такое Виламус, — обратилась она к ним. — Поэтому-то я и не могу поверить, что вы так убеждены, будто выживете там. Крепость-монастырь? Мир Адептус Астартес?
Сайрион повернулся к Талосу.
— Почему она никогда не говорит «повелитель», когда обращается к нам? Обычно ты суровее воспитывал этих смертных, брат.
Талос проигнорировал его.
— Никто из нас не погибнет на Виламусе, — произнес он.
— Кажется, вы очень в этом уверены… повелитель.
Пророк кивнул.
— Уверен. Мы не примем участия в основной части осады. Гурон поручит нечто иное. Если я прав, то впервые с момента твоего появления на борту нам предстоит вести войну своими методами.
— А так мы обычно не проигрываем, — добавил Сайрион. На сей раз в его голосе не было и тени веселья.
Вариэль открыл глаза.
— Войдите.
Дверь с горестным шумом поднялась по направляющим. Апотекарий ненавидел те времена, когда его Орден обосновался в Зенице Ада. Быть может, станция и являлась чудом военной мысли, однако она была грязной и запущенной, что проявлялось в виде тысячи неприятных вещей.
— Вариэль, — поприветствовал его Талос, входя в комнату.
Вариэль не стал вставать со своего места посреди пола. Медитативный контроль над телом ослаб, и к нему вернулось осознание реального мира. Замедленное до состояния практически полного покоя основное сердце возобновило нормальное биение, и он снова ощутил тепло погруженных в тело игл подключения доспеха.
— Я подозревал, что ты можешь быть погружен в самосозерцание, — произнес Талос сквозь ротовую решетку шлема. — Но это более не может ждать.
Вариэль подвинулся к стоящему у стены хирургическому столу.
— Оба послеоперационных осмотра не выявили изъянов в моей работе или же в процессе твоей регенерации.
Талос покачал головой.
— Я пришел не за этим.
— Тогда что тебя привело?
— Вариэль, я пришел поговорить с тобой, как брат с братом. Вдали от ушей моего Легиона и твоего Ордена.
Корсар прищурил бесстрастные глаза.
— И при этом ты стоишь… как вы там говорите? Облаченный в полночь? С твоего доспеха на меня взирает крылатый череп Нострамо, а на моей броне сжатая рука Гурона.
— Это наблюдение? — Талос улыбнулся под маской-черепом. — Или предостережение?
Вариэль не ответил.
— Ты даже не показываешь лица.
— Здесь слишком ярко.
— Ну, тогда говори.
— Ты — брат Первому Когтю. Эта связь была выкована на Фриге и оставалась нерушимой два десятилетия. Прежде чем продолжить, я должен знать, намереваешься ли ты соблюсти клятву, которую давал той ночью.
Вариэль редко моргал. Талос это уже замечал и подозревал, что такая привычка особенно деморализовывала смертных. Он гадал, выработал ли Вариэль эту особенность со временем, или же она была природной тенденцией, ставшей более заметной после имплантации геносемени.
— Для меня Фрига была почти тридцать лет назад. Говоришь, для тебя всего лишь двадцать? Интересно. У варпа чудесное чувство юмора.
— Клятва. Вариэль, — произнес Талос.
— Я не клялся на Фриге. Я дал обещание. Есть разница.
Талос обнажил меч, оружие отбросило на пустые стены блики яркого света.
— Все так же один из самых изысканных клинков, что я видел, — почти что вздохнул Вариэль.
— Он спас твою жизнь, — сказал пророк.
— А я спас твою всего несколько недель тому назад. Можно было бы сказать, что мы квиты, а мое обещание исполнено. Скажи, ты все еще видишь сны об эльдар?
Талос кивнул, но ничего не добавил.
— Вне зависимости от того, спас ты мою жизнь или нет, мне нужна твоя помощь.
Наконец Вариэль поднялся на ноги и направился к крайней секции рабочего места — стерильной раковине, окруженной стойками с инструментами и жидкостями. С большой аккуратностью он отсоединил перчатки, снял их и стал медленно-медленно мыть и без того идеально чистые руки.
— Ты хочешь, чтобы я предал свой Орден, не так ли?
— Нет. Я хочу, чтобы ты предал их, обокрал их и бросил их.
Вариэль медленно моргнул, словно млеющая на солнце ящерица.
— Бросить. Интересно.
— Более того, я хочу, чтобы ты присоединился к Первому Когтю. Ты должен быть с нами и вести эту войну в составе Восьмого Легиона.
Вариэль вытер руки чистым полотенцем.
— Переходи к сути, брат. Что ты затеваешь?