Картина потускнела, появилась панорама павшего города в глубоких сумерках. Оставшиеся в живых ползают по руинам, павшие духом, без предводителя, вырождаясь и дичая. Казалось, над беспробудно спящими руинами пронеслись столетия. Временами по небу скользили странные тени, но нового нападения не последовало. Море застоялось и отступило, оставляя вместо себя заболоченное пространство с наползающими местами щупальцами прокаженного леса. Топь поглотила Арелларти, украдкой овладела его пустыми улицами. Время сожрало даже неприступный пестрый камень; не пощадило оно и центральный купол.
Истощив энергию до капли, лежал под крошащимся куполом Гелиотроп с еле теплящимся в глубине проблеском кристаллической жизни. Временами риллити, свирепые уродливые потомки строителей города, со страхом входили в зал, чтобы справить перед Гелиотропом некие безумные обряды. В их примитивном сознании все еще мерцала память о древней силе, о Гелиотропе, но их ритуалы были лишь жалкими суевериями, бесполезным кощунством. Тайны Гелиотропа были для них потеряны, остались лишь легенды.
Наконец Кейн увидел себя входящим под купол, ощутил немыслимую надежду, желание, наблюдающее, направляющее его поступки. Неожиданное высвобождение фантастической энергии. Свобода. Воскрешение жизни.
Возрождение!
Чужой союз двойственной сущности вдруг вернулся.
Кейн более не был плывущим по течению наблюдателем внутри сознания Гелиотропа. Поглотивший его на несколько секунд радужный поток вернулся в Гелиотроп, а воин рухнул на каменный полумесяц, забывшись сном, превосходящим глубиной забвение смерти.
VII
ЖРЕЦ ПРИХОДИТ В БРЕЙМЕН
Блеснув в пламени очага, кинжал перелетел через комнату и вонзился в приставленный к дальней стене перевернутый стол. Кончик лезвия впился в край одного из трех маленьких кружков, теснящихся вокруг самого крохотного в центре.
- Еще двенадцать к моим очкам, Терес! - ликующе воскликнул лорд Малхион. - Не спеши с последним броском - тебе понадобится не менее десятки, иначе подарок Лайана согреет этой ночью мою постель!
Тот, кого назвали Тересом, перестал гладить спутанные волосы испуганной девушки и, прищурясь, всмотрелся сквозь мигающие отблески пламени.
- Лживый сладострастник! Я прекрасно вижу, что твой клинок вонзился дюймом дальше двенадцати очков!
Лорд Малхион опрокинул в рот кубок, и вино струйкой стекло по его усам.
- Твои глаза никуда не годятся, Терес! - насмешливо объявил он. - Лучше сдайся прежде, чем оцарапать стену. Мой клинок попал точно в круг - подними свою жирную задницу и взгляни как следует!
Раскаты смеха прогремели в комнате, где вдоль обшитых панелями стен расположились несколько человек.
- Он действительно наполовину в круге. Тебе понадобится хороший бросок, Терес, - подтвердил Лайан, играющий роль неофициального судьи. Лайан, свободный лорд с северного побережья Воллендана, только сегодня предложил свой меч и более двух сотен воинов в услужение Малхиону. Тощий капитан подарил своему новому хозяину меднокожую девушку-рабыню, дешево купленную у кочевников, странствующих по окраинам Соляной пустыни на восточном побережье Южных Земель. Малхион ответил на этот жест пышным банкетом, и Лайан далеко за полночь изумленно наблюдал за словесной перепалкой лорда Бреймена и его наследника по поводу первой ночи с девушкой. Обмен пьяными оскорблениями привел к шумному состязанию, где утехой победителю послужит Космаллен рабыня с каштановыми волосами.
- Ну же, Терес! - поддразнивал Малхион. - Взгляни собственными глазами, если не веришь слову любящего отца. Иди проверь, пока я не выдернул свой нож! - Он усмехнулся с добродушием победителя и взмахом руки потребовал очередную чашу сладкого местного вина. Когда он был моложе, его называли Волк - прозвище, заслуженное его хищными пристрастиями: битва и охота. Много лет миновало с того дня, когда он впервые пустил кровь в схватке, но его хищные качества сохранились, хотя на Малхионе и начали сказываться годы суровой жизни. Коренастая фигура Волка сделалась грузной, он казался теперь неуклюжим, но широкие плечи и бодрая, чуть прихрамывающая походка говорили иное. Его раскрасневшееся от вина лицо разгладилось от морщин, отметин бурной жизни; в пшеничных волосах не видно было седины, хотя спутанные жирные пряди начали редеть. Малхион казался кряжистым дубом, устоявшим под ветрами времени, но зубы его почернели, и можно было заподозрить, что невидимое разложение коснулось не только их.
Юноша поднялся, хмурясь и поджимая губы, затем последовал примеру отца. Ручеек вина заблестел вдоль рассекшего безбородую щеку прямого шрама.
- Лохань с потрохами! Оставь свой кинжал на месте, или я прибью твою жадную лапу к доске! Оставь его, и через минуту увидишь, кто из нас бросил лучше!
Детеныш Волка поднес синевато-серую закаленную сталь к красным губам Космаллен.
- Поцелуй мой клинок на счастье, красотка, и поймешь, что мои поцелуи слаще поцелуев этого горбатого козла!
Космаллен неохотно повиновалась.
С напускной небрежностью прикинув расстояние, юноша стряхнул напряжение и поднял нож. Несмотря на выпитое вино, в замахе и упругой силе броска чувствовался мастер.
Кинжал устремился в цель, но юноша чуть не рассчитал, и нож ударился в мишень рукоятью, выбив из нее оружие Малхиона. Оба клинка со звоном упали на пол.
- Тоэм! Отличный бросок, но кинжал едва не попал мне в ногу! восторженно проревел Малхион.
Лицо наследника посинело.
- Нож скользнул у меня в пальцах! Виновата эта стерва, испачкавшая лезвие помадой! Прекрати свой идиотский смех, раздутое брюхо. Нет, продолжай смеяться, пока тебя не хватит удар! Я оплошала, но собираюсь бросить еще раз!
- Да, ты оплошала - вернее, твоя одуревшая от вина голова! - рявкнул Малхион. - Ты попросила у нее поцелуй и получила его - единственный на сегодняшнюю ночь. В качестве главного и окончательного судьи я объявляю себя победителем, а состязание оконченным... пока нож моего волчонка не поранил наших благородных зрителей! И придержи свой норов, Терес; не забывай, чьи руки научили тебя бросать нож, и не пытайся состязаться в меткости, а заодно и в выпивке со старым мастером. Извини, дорогая дочь, но в эту ночь Космаллен - приз Волка! Аарр-ру-уу!
- Ну так возьми ее, вонючий интриган! - с улыбкой процедила похожая на юношу Терес. - Рядом со стариком, поглотившим столько вина, она, пожалуй, уснет спокойно... если только ее покой не нарушат храп и зловонное дыхание!
- Тоэм, не твоими устами укорять чужие в зловонии! - воскликнул, не теряя добродушия, Малхион. - Будь ты моим сыном, я скормил бы тебе твои уши за наглость! Но ты моя дочь, и твои дурацкие оскорбления лишь подтверждают заслуженную репутацию сварливой мегеры!
- Перестань талдычить свою байку о сыне! - завопила, стискивая кулаки, Терес. - Испытай меня, если смеешь, и я откушу твои жирные уши зубами!
- Не правда ли, она хороша, когда злится? - ухмыльнулся Малхион.
Пробормотав что-то неразборчивое, Терес погрузилась в молчание, не желая давать отцу дальнейших поводов развлечься. Раздраженно прикусив ровными зубами короткие ногти, она попыталась напустить на себя высокомерный и презрительный вид.
Она была странным созданием, эта Терес, посвятившая большую часть своих двадцати пяти лет жизни отрицанию своей женственности - и с поразительным успехом! У нее были жесткие, но симпатичные черты лица, назвать которое хорошеньким мешал тонкий шрам через щеку и дважды сломанный нос. Светлые волосы Терес были заплетены в тяжелую косу, переброшенную через загорелое плечо, а в ушах красовались толстые золотые кольца - не столько дань женственности, сколько следование воинским обычаям, распространенным среди варварских лесных кланов Воллендана. Маленькие высокие груди и стройные бедра почти скрывала предпочитаемая ею грубая одежда воина. Годы, проведенные в седле рядом с отцом в походах и на охоте, сноровистое обращение с луком и мечом в самых рискованных стычках закалили ее, сравняв силой со многими мужчинами, в то время как остатки слабости вдвойне перекрывались грацией и беспощадной храбростью ее пола. Поджарая мускулистая фигура, казалось, таила в себе силу молодого, лет на пять моложе девушки воина, но без мальчишеской неуклюжести. Внешне Терес была довольно мила, хотя ее экзотический облик лучше всего, пожалуй, охарактеризовало бы прилагательное "варварский".