Вознесенный втянул воздух и попытался уловить голос, которого больше не слышал.
— Что беспокоит вас, господин? — спросил Гарадон.
Чернец переменил позу, отчего сервомоторы брони взвыли скрипучим оркестром. Вознесенный не ответил обеспокоенному атраментару, предпочитая держать свои мысли при себе. Смертная оболочка, которую носило существо, — маска демонической мощи — была отражением его собственной сущности. Демон проник в тело легионера и, выев его изнутри, переплавил генетический код — завоевание столь же изощренное, сколь и предательское. Тело, некогда принадлежавшее капитану Вандреду Анрати из Восьмого легиона, сменило хозяина: теперь в остатках смертной оболочки правил Вознесенный, гордый своей победой и привольно расположившийся в коконе из мутировавшей плоти.
Но в памяти и в разуме навеки остался отпечаток чужой души. Перебирая мысли смертного тела, Вознесенный становился вынужденным свидетелем воспоминаний другого существа и тратил немало усилий на то, чтобы отыскать в них смысл и закономерности. С каждым вторжением ментальные щупальца Вознесенного натыкались на разъяренную — и беспомощную — сущность, свернувшуюся в глубине сознания. Тень Вандреда забилась в самый потаенный закуток его собственного мозга, навеки отрезанная от крови, плоти и костей, когда-то бывших у нее в подчинении.
А теперь… тишина. Тишина, длившаяся уже многие дни и недели.
Исчез смех, граничивший с безумием. Стихли мучительные крики, сулившие Вознесенному расправу всякий раз, когда он перебирал инстинкты и навыки былой личности.
Вознесенный вдохнул, широко распахнув пасть, и запустил мысленные щупальца глубже в сознание. В отчаянном поиске они проникали в тайники чужих чувств и воспоминаний.
Жизнь на планете вечной ночи.
Звезды в небе, настолько яркие, что безоблачными вечерами ранили взгляд.
Гордость при виде пылающего вражеского корабля на орбите, его сотрясающаяся туша, падающая и разбивающаяся о поверхность планеты внизу.
Благоговение, любовь, сокрушительный поток эмоций при виде отца-примарха, не гордившегося ни одним из достижений своего сына.
И снова мертвенно-бледное лицо отца — сломленного собственной ложью, воображающего все новые предательства, чтобы утолить пожирающее его безумие.
Осколки того, что оставил после себя прежний владелец этой оболочки; фрагменты памяти, в беспорядке рассеянные в сознании.
Вознесенный тщательно просеивал их, разыскивая признаки жизни. Но… не находил ничего. В глубине мозга не ощущалось чужого присутствия. Вандред — та тень, что от него осталась, — ушел. Означало ли это новый этап в развитии Вознесенного? Освободился ли он наконец от надоедливого смертного прилипалы, который так много десятилетий цеплялся за жизнь?
Возможно, возможно.
Существо вновь втянуло воздух и слизнуло с клыков едкую слюну. Заворчав, оно подозвало Малека и…
Вандред.
Это было не просто имя, а внезапное давление чужой личности — яростный взрыв чувств и воспоминаний, опаливший мозг Вознесенного. Существо посмеялось над этой слабой попыткой — его позабавило, что душа Вандреда после стольких лет решилась предпринять атаку на доминирующее сознание. Значит, молчание не было признаком смерти. Нет, Вандред затаился, зарылся в недра их извращенного общего разума, копя силы для этого напрасного удара.
«Спи, маленький человечек, — хмыкнул Вознесенный. — Отправляйся назад».
Вопли начали медленно затихать, пока вновь не утонули в глубинах, превратившись в смутный фоновый шум на самой границе нечеловечески острого восприятия Вознесенного.
Что ж. Это развлекло его ненадолго и позабавило. Существо вновь открыло глаза и втянуло воздух в раздувшуюся тушу, чтобы отдать приказ Малеку.
Во внешнем мире его приветствовала буря света и звуков: завывающие сирены, мечущаяся команда и пронзительные крики людей. Чувства Вознесенного покоробил смех изнутри: тень Вандреда упивалась своей жалкой победой. Ей удалось отвлечь демона на несколько драгоценных секунд.
Вознесенный поднялся с трона. Его нечеловеческий разум уже выискивал ответы в потоке сенсорной информации. Сирены означали, что враг на подходе, но опасность пока была не критической. «Завет» все еще оставался в доке. Панель ауспика тревожно и настойчиво звенела — тройной пульс: три приближающихся корабля или несколько малых судов, идущих плотной формацией. Учитывая их теперешнее местонахождение, это могли быть либо безвредные грузовые суда Адептус Механикус, либо имперский патруль, сбитый с курса ветрами варпа, либо, что наименее приятно, авангард флота ордена Астартес, охранявшего этот регион.
— Отсоединить все топливные шланги от станции.
— В процессе, господин.
Смертный офицер мостика. Даллоу? Датоу? Такие незначительные детали всегда ускользали из памяти Вознесенного. Офицер согнулся над своей консолью. С его имперского флотского мундира были содраны все знаки различия. Человек не брился уже несколько дней, и его подбородок украшала седоватая щетина.
«Даллон», — шепнул голос Вандреда в сознании Вознесенного.
— Все системы — в полную боеготовность. Мы немедленно совершаем разворот.
— Есть, милорд.
Существо мысленно потянулось к датчикам корабля, позволив собственному слуху и зрению слиться с дальнодействующими ауспик-сенсорами «Завета». Там, в черной пустоте, горели угольки — двигатели вражеских кораблей. Вознесенный, доверившись чувствам, бесплотными пальцами ощупывал приближающиеся сущности — слепец, пересчитывающий камешки в ладони.
Три. Три меньших по размеру корабля. Сторожевые фрегаты.
Вознесенный открыл глаза.
— Доложить о готовности.
— Все системы к бою готовы.
Даллон все еще работал на своей консоли, когда ауспик-техник отозвался от панели со сканерами.
— Приближаются три корабля, милорд. Фрегаты типа «Нова».
На обзорном экране появились три судна Адептус Астартес, копьями пронзающие беззвездную тьму. Даже на такой скорости им понадобится не меньше двадцати минут, чтобы достичь зоны поражения бортовых орудий. Вполне достаточно времени, чтобы отстыковаться от станции и сбежать.
Тип «Нова». Убийцы кораблей.На них были установлены орудия для дальнего космического боя, в отличие от кораблей имперских космодесантников, предназначенных для абордажа.
Лица всех присутствующих развернулись к Вознесенному — если не считать сервиторов, прикованных к своим рабочим местам. Те бормотали, пуская слюну, и занимались вычислениями, равнодушные ко всему, кроме вложенных в них программ. Смертные молчаливо ждали, готовые выполнить дальнейшие приказы.
Существо знало, чего они ожидают. С неожиданной ясностью Вознесенный осознал, что каждый человек в стратегиуме ждет очередного приказа об отступлении. Бегство представлялось разумным решением: «Завет» все еще оставался тенью своей прежней мощи и не очнулся от тех ран, что получил в Критской мясорубке.
Вознесенный облизнул пасть черным языком. Три фрегата. «Завет» в расцвете сил пронесся бы сквозь них, как копье, с презрительной легкостью расшвыряв их обломки по космосу. Возможно, если судьба будет на их стороне, «Завет» и сейчас…
Нет.
«Завет» едва дышал. Погрузчики боеприпасов пустовали, запасы плазмы в реакторах почти истощились. Они использовали «Вопль» не из пустой прихоти — Вознесенный приказал Делтриану запустить его по необходимости, так же как смертный раб Талоса по необходимости сыграл роль внутреннего агента на станции. Атака на Ганг обычными средствами была невозможна. И пережить этот бой казалось невозможным — пусть противник и представлялся столь ничтожным.
Однако на какой-то миг искушение почти победило. Смогут ли они одержать верх? Вознесенный соединил свое сознание с железными костями корабля. Добыча, захваченная на Ганге, все еще покоилась в трюмах, непригодная к немедленному использованию. Все ресурсы галактики им сейчас не помогут.
Но время обнажить клыки и выпростать когти скоро придет. А пока следовало подчиниться рассудку, а не слепой ярости. Вознесенный сжал зубы и заговорил с деланым спокойствием: