Октавия тихо вздохнула и вновь закрыла глаза.
X
ЖИВОДЕР
Его называли Живодером, и не без оснований. Он не любил это прозвище, но и причин обижаться не находил. Имя просто появилось без всякого участия с его стороны, как и многое другое в его жизни.
Холодные глаза Живодера редко выражали какие-либо эмоции, кроме слабого интереса, а лицо было настолько худым, что казалось истощенным. Он работал, не снимая доспеха, так что несколько раз в день приходилось отмывать и вновь освящать многослойный керамит. Тряпка всегда оставалась красной от крови, беспорядочным узором пятнавшей доспехи, — работа его к разряду чистых не относилась. Шлем его был белым, хотя Живодер редко носил его внутри станции.
— Живодер, — простонали рядом, — не дай мне умереть.
Вариил перевел холодные глаза на воина, распростершегося на хирургическом столе. От обожженной кожи раненого и спекшейся крови несло едкой вонью, а красные доспехи с бронзовой окантовкой превратились в обломки. Несколько секунд Живодер молча наблюдал за тем, как жизнь брата утекает сквозь сотни трещин.
— Ты уже мертв, — сообщил ему Вариил. — Просто твое тело еще с этим не смирилось.
Воин попытался негодующе крикнуть, но получился у него только слабый хрип. Он вцепился в громоздкую перчатку-нартециум на руке Вариила. Окровавленные пальцы зашарили по кнопкам и экранам, размазывая грязь.
— Прошу, не притрагивайся ко мне. — Вариил осторожно освободил руку из пальцев умирающего. — Мне не нравится, когда меня трогают.
— Живодер…
— И пожалуйста, воздержись от ненужных просьб. Этим ты ничего не достигнешь.
Предплечье Вариила нависло над разбитым нагрудником воина. Измазанный кровью нартециум защелкал, проводя измерения. Сканер звякнул дважды.
— Ты получил тяжелые повреждения легкого и обоих сердец. Сепсис отравил твою кровь, и внутренние органы работают на грани отказа.
— Живодер… Прошу… Я хочу только служить нашему повелителю…
Вариил прижал кулак к потному виску воина.
— Я знаю тебя, Каллас Юрлон. Мы ничего не теряем с твоей смертью.
Тут он замолчал, но не для того, чтобы улыбнуться. Вариил не мог припомнить, когда он улыбался в последний раз. Точно не в минувшие десять лет.
— Желаешь обрести Мир Императора?
— Как ты смеешь издеваться надо мной? — Каллас попытался приподняться. Кровь сильней потекла из трещин доспеха. — Я… хочу говорить… с Владыкой Трупов…
— Нет. — Вариил сжал кулак. — Спи.
— Я…
В перчатке-нартециуме раздался писк поршня, вогнавшего адамантиевую иглу в висок и мозг воина. Каллас Юрлон немедленно обмяк, и Живодер аккуратно опустил его обратно на хирургический стол.
— Нет, тебе не удастся поговорить с лордом Гарреоном. Как я сказал, ты уже мертв.
Вариил разжал кулак, убрав кончики пальцев с пластины, встроенной в ладонь латной перчатки. Окровавленная игла втянулась обратно в паз на предплечье Живодера и замерла в капсуле с жидким антисептиком.
Вариил набрал короткую команду на клавиатуре нартециума, выдвинув из него и активировав несколько более традиционных инструментов: лазскальпель, электропилу для костей и серебряные когти грудного зажима. Затем он занялся привычным делом, а именно: прижигал, резал, распиливал кости и отделял от них плоть. Как всегда, Живодер работал в полной тишине, неохотно вдыхая запахи паленого мяса и вывалившихся наружу кишок. Первый прогеноид отделился, потянув за собой комок липкой слизи. Слизь, изолирующая железу, клейкими нитями повисла между мешком с геносеменем и образовавшейся на его месте полостью.
Вариил опустил окровавленный орган в сосуд с химическим консервирующим раствором, а затем, переключившись на горло мертвого воина, повторил процедуру. На сей раз он работал быстрее, безжалостно кромсая труп. Сделав вертикальный разрез сбоку на шее, Живодер сунул туда пинцет. Плоть раздалась с влажным чавканьем, оросив стол кровью и обнажив внутренние ткани. Второй прогеноид оторвался от сухожилия куда легче. С него свисало несколько порванных вен. Вариил поместил орган в тот же раствор и запечатал обе железы в стеклянном цилиндре с консервирующей жидкостью.
Затем, следуя мимолетному порыву, Живодер вновь активировал лазерный скальпель. Процедура не заняла много времени, и Вариил вскоре отделил от лица мертвого кожу. Ободранный труп стеклянно уставился в потолок.
Хирург медленно поднял взгляд от своей работы. Выражение его глаз осталось холодным и равнодушным, как и всегда. Теперь, когда дело было сделано, Живодер мог позволить себе отвлечься и обратить внимание на окружающее. Вокруг него бушевал разноголосый шум: вопли, стоны, клятвы и ругань, — и поверх всего витал неизменный, густой запах крови.
Вариил жестом подозвал двух рабов, прислуживавших в апотекарионе. На лицах их были выжжены Звезды Хаоса, а передники заляпаны кровавыми разводами. Аугментированные конечности позволяли рабам перетаскивать трупы космодесантников, не снимая с них громоздкой боевой брони.
— Отнесите эту мертвечину в мусоросжигатель, — приказал Живодер.
Проводив служителей взглядом, Вариил поместил стеклянный цилиндр с его драгоценным содержимым в специальное хранилище, встроенное в набедренную броню.
И наконец Вариил сделал последнее, что оставалось, — продезинфицировал нартециум, сбрызнув его несколько раз антисептическим раствором, а затем, набрав в грудь воздуха, проговорил:
— Следующий.
Он знал, что за ним придут, и через несколько часов за ним пришли. Правда, пришли только двое, что немало удивило Живодера. Похоже, Каллас Юрлон пользовался куда меньшей популярностью среди своих братьев, чем предполагал Вариил.
— Здор о во, — поприветствовал их Вариил.
Голос разнесся по коридору, но быстро заглох. Место они подобрали неплохое — здесь, в одном из запасных транспортных туннелей станции, услышать крики и выстрелы было практически некому.
— Живодер, — прорычал первый, — мы пришли за Калласом.
Вариил все еще не надел шлема, как и два брата, загородивших ему дорогу. Их ало-черная керамитовая броня была зеркальным отображением его собственной. Вариил всмотрелся в лицо каждому, особенно внимательно приглядываясь к ритуальным шрамам, изуродовавшим их черты. Оба изукрасили себя изображениями Звезды Хаоса.
Как характерно!
Вариил широко развел руки — воплощенное благодушие, если не считать того, что в глазах его не было и капли тепла.
— Чем могу услужить, братья?
Теперь уже второй воин выступил вперед, наставив на горло апотекария выключенный цепной меч.
— Ты мог спасти Калласа, — рявкнул он, помаргивая налившимися кровью глазами.
— Нет, — солгал Вариил, — он был слишком близок к смерти. Я дал ему Мир Императора.
— Лжец! — расхохотался воин. — И предатель! Теперь ты оскорбляешь его память своими насмешками.
— Мы пришли за Калласом, — снова прорычал первый легионер.
— Да, по-моему, ты уже об этом упоминал. Я не глухой.
— Его дух преследует нас, требуя мести.
— Ну надо же!
Медленно, чтобы не спровоцировать братьев на нападение, апотекарий поднял руку и постучал пальцем по своему трофею — куску кожи, пришлепнутому к наплечнику. На двоих десантников безглазо уставилось плоское, вытянутое лицо Калласа Юрлона.
— Вот и он. Он вам очень рад. Видите, как разулыбался?
— Ты…
Если Вариил чего-то и не понимал в своих братьях, так это их склонности — нет, их потребности — становиться в красивую позу. Каждый из них, похоже, считал себя главным героем собственной саги. Их ненависть была важнее всего; об их великих деяниях и чинимой против них несправедливости следовало распространяться на каждом углу.
Странная привычка.
Едва брат успел открыть рот, чтобы изрыгнуть очередную угрозу, как Вариил уже выхватил пистолет. Три снаряда угодили в грудь воина, усыпав коридор керамитовой крошкой и отшвырнув легионера к стене. Осколки застучали по светильнику на потолке, разбив его и погрузив узкий коридор в темноту. Когда цепной меч взревел, апотекарий уже сорвался с места.