Тарина пролистала архивные снимки горделивого огненного сердца системы. Несколько последних изображений, заснятых наблюдательными спутниками монастыря-крепости непосредственно перед потерей связи с поверхностью, показывали, как из солнца вырываются огромные туманные дуги плазмы. Совсем не похоже на обычную солнечную вспышку.
Обучение Тарины в основном касалось межзвездных операций, что оправдывалось ее должностью в командном стратегиуме монастыря-крепости. Она знала, что сейчас видит, и, хотя вполне могла назвать явление «солнечным штормом», это было неточное определение.
Выброс корональной массы.Естественный феномен, и не столь уж редкий среди агрессивных звезд вроде Вилы. Что не мешало ему превратить наиболее чувствительную электронику монастыря-крепости в груду бесполезного хлама. И Тарине не хотелось бы сейчас очутиться на поверхности планеты без усиленного скафандра радиационной защиты.
Не то чтобы там было на что посмотреть. Вилам, крепость-монастырь Странствующих Десантников, являлся единственным очагом жизни на всей планете. Тарина родилась здесь и умрет здесь, как и ее отец с матерью, как суждено и ее детям.
— Сестра Тарина, — позвали с дальнего конца консоли.
Обернувшись, женщина увидела, что на нее смотрит Джеркис. Он опустил капюшон, выставив на свет иссушенное заботами и испещренное морщинками от частых улыбок лицо. Джеркису было под пятьдесят, и он все еще не нашел себе пары. Тарине он нравился. Женщину привлекало нечто отеческое в его виде.
— Брат Джеркис.
Она старалась говорить потише, зная, что хранительница примарис бродит где-то неподалеку.
— Сестра, хочу попросить тебя провести направленный скан к востоку от крепости. Вот координаты.
Она покосилась на данные, которые брат Джеркис переслал на ее экран, и покачала головой.
— Мои инструменты не работают, брат. Разве с твоими не творится то же самое?
— Пожалуйста, — сказал он. — Сделай мне одолжение.
Она ввела координаты, направив сфокусированный импульс ауспика на заданную ими точку. Это заняло почти минуту — тарелкам радаров на крепостных бастионах требовалось время, чтобы развернуться и синхронизироваться. Когда высветилась пиктограмма «Готово», Тарина набрала свой персональный код.
На экране замелькали бессмысленные пятна. Графики выглядели ничуть не яснее.
— Я ничего не вижу из-за шторма, — пожаловалась Тарина. — Извини, брат.
— Пожалуйста, — повторил Джеркис, и в его мягком голосе мелькнуло тревожное любопытство, — пожалуйста, попробуй еще раз.
— Хранительница выполнила просьбу — все равно делать было нечего — и несколько секунд вглядывалась в поступившие на сканер искаженные данные.
— Я ничего не вижу, брат.
— Ты не могла бы проверить мои результаты?
Она удивленно моргнула.
— Конечно.
Джеркис передал на ее дополнительный монитор несколько изображений. Тарина просмотрела их по очереди.
— Ты это видишь? — спросил напарник.
Она не была уверена. На нескольких снимках посреди пустоши угадывалось какое-то сооружение, но помехи мешали определить его размеры — если вообще там что-то было. В центре двух или трех пиктов виднелось пятно величиной с отпечаток большого пальца, почти терявшееся в сумятице искажений.
— Не думаю, — пробормотала Тарина.
Она перенесла снимки на основной экран и включила команду распознавания образов. Совпадений в базе не нашлось.
— Это ошибка сканера, брат. Я в этом совершенно уверена.
И все же она бросила взгляд в сторону хранительницы примарис. Когда ауспик не работал, о таких вещах следовало докладывать.
Джеркис кивнул и, подняв руку, подозвал начальницу.
Тарина направила в сомнительную зону еще один импульс, включив сканер на максимальное разрешение. Поступившая на экран картинка была ничуть не отчетливее тех, что она получала в течение последних недель. Призрачного пятна не наблюдалось. Под присмотром старшей Тарина очистила кэш сканера и запустила отдельную программу по каждому параметру поиска. Движение, температура, признаки жизни — все. Один за другим, сканы выдавали отрицательные результаты.
Все, кроме последнего.
— У меня… есть сигнал, — объявила она. — Выявлено присутствие железа в двухстах шестидесяти километрах к востоку от крепостных стен.
— Какая масса?
Хранительница примарис, внезапно насторожившись, всмотрелась в экран намного внимательнее, чем прежде.
— По массе ничего. — Тарина покачала головой. — Помехи не позволяют уточнить детали.
— Это посадочная капсула, — вмешался Джеркис. — Посмотрите на ее форму.
Тарина негромко и задумчиво хмыкнула, снова вглядевшись в снимки Джеркиса. Нет. Не может быть.
— У Странствующих Десантников нет войск на орбите, — возразила хранительница. — Откуда ей здесь взяться?
— Сестра, мы понятия не имеем, что у Десантников есть на орбите и чего нет, — Джеркис смущенно улыбнулся, не желая с ней спорить, — потому что не можем видеть, что творится наверху.
— Вероятно, это один из наших спутников. Наблюдатель или ракетная платформа. При выбросе корональной массы такой силы некоторые из спутников почти наверняка должны были выйти из строя и упасть на поверхность.
— Так скоро?
— Многое зависит от самих спутников и природы неисправности. Но да, так скоро.
Джеркис взглянул снизу вверх на хранительницу примарис, пытаясь убедить уже только ее.
— Это посадочная капсула, госпожа. Я в этом уверен.
Тарина снова уставилась на пикты, посасывая нижнюю губу. В конце концов она произнесла:
— Я не могу сказать ничего определенного. Это может быть спутник. Но может быть и посадочная капсула.
Хранительница примарис кивнула:
— Я немедленно оповещу Странствующих Десантников. Они, несомненно, захотят обследовать этот объект.
Радиация на поверхности была очень жесткой, так что послали Тереса и Морфода. Скауты Адептус Астартес, несмотря на обширные модификации, могли пострадать в голой пустыне во время терзающего систему солнечного шторма. Оставались опытные космодесантники. Терес и Морфод немедленно вызвались добровольцами.
Оба они с гордостью носили знаки различия Восьмой роты. Гравировка с номером отделения располагалась на их броне. Шлемы обоих были окрашены наполовину в синий, наполовину в белый. И оба, как всегда, спорили друг с другом.
— Это окажется ложной тревогой, — говорил Морфод. — Помяни мое слово, мы охотимся за упавшим метеоритом или, хуже того, за ошибкой ауспика.
Морфод занимал место стрелка в «Лендспидере». В латных перчатках Астартес сжимал рукоятки штурмового болтера.
Терес сидел в пилотском кресле. Он гнал скиммер над неровным ландшафтом на полной скорости. За машиной тянулся султан пыли. Ревущие двигатели превращали его в сонмище дымных призраков.
Десантники переговаривались по встроенному в доспехи воксу, которому нипочем была звездная буря в небесах. Их броня, по имперским меркам, казалась чудом инженерной мысли, но относительная простота и ограниченный набор сенсоров делали доспехи нечувствительными к помехам, выводившим из строя более сложную технику.
— Вот увидишь, — завершил свою упрямую тираду Морфод.
«Лендспидер» накренился, обходя гладкий каменный выступ. Обоих воинов тряхнуло. Терес, целиком сосредоточившийся на управлении машиной, ответил, не оглядываясь на брата:
— Разве это не лучше, чем вторая возможность?
Морфод фыркнул, глядя сквозь сетку прицела.
— Это не первый случай, когда наши спутники разваливаются и падают на поверхность.