Внимание Гурона было обращено совсем на другое. Едва поприветствовав воинов Восьмого легиона, тиран устремился в коридор, круша ботинками мрамор и оникс пола и пытаясь настроить барахлящий вокс, чтобы связаться с другими отделениями. Терминаторы окружили своего господина керамитовым панцирем. Эта пятерка целиком перегораживала даже самые широкие коридоры.
Следом в относительной тишине шагал Первый Коготь. Воины опустили оружие, и мысли каждого прятались за глухими наличниками шлемов.
Те несколько отрядов рабов в униформе ордена, которые не сбежали сразу, погибли под ураганным огнем терминаторских болтеров. Несколько раз им пришлось идти по полу, густо покрытому телами, разорванными взрывами и перемолотыми подошвами. На Корсарах это не сказалось, а наголенники Первого Когтя поменяли цвет на красный.
Талос узнал крепчающий в воздухе запах. Острый медный и серный душок — так пахло изрубленное человеческое мясо на всех полях сражений, где побывал Пророк. Но в последнее время сильнее всего запах ощущался на оскверненных палубах Зрачка Бездны. Даже металлический корпус форпоста Гурона пропитался этой вонью, без сомнения струящейся из зараженных Мальстремом ран. Неудивительно, что уровень мутаций на станции был так высок.
— Что это за тварь? — спросил Ксарл.
На близком расстоянии вокс работал, хотя с помехами и вполсилы.
— Я однажды поинтересовался у Вариила. — Талос не мог оторвать взгляда от мелкой бестии. — Гурон называет ее «гамадрия». Очевидно, у нее есть псайкерские способности и она может напрямую подключаться к разуму тирана.
Ксарл скривил губы.
— Я хочу смахнуть ее со спины тирана и наступить на эту глумливую рожу.
— Я тоже, брат.
Гурон, подняв руку, остановил процессию.
— Стойте.
Глаза Корсара, и без того суженные и подернутые кровавыми прожилками от непрерывной боли, при попытке сосредоточиться задергались в тике. Изо рта щебечущей твари на его спине протянулась нить серебристой липкой слюны. Там, где капли падали на доспех, они мгновенно разъедали краску.
— Мы уже близко. И несколько наших отрядов на подходе. Вперед, братья. Приз почти у нас в руках — после чего мы сможем по-настоящему начать эту осаду.
— Подождите, — вмешался Узас. — Я что-то слышу.
Сказать, что Странствующие Десантники действовали организованно, — значит не сказать ничего. Сплоченность воинов имперского ордена намного превосходила все, на что были способны Корсары тирана. Один-единственный отряд бойцов в сине-белой броне, повторявшей геральдику древних рыцарей Терры, засел в укрытии в дальнем конце коридора. Их движения были предельно экономны и по-солдатски расчетливы. Они заняли позицию в полной тишине, не считая гудения брони и стука прикладов болтеров о наплечники в тот момент, когда все Десантники, как один, вскинули оружие.
Их командир был без шлема, и его суровые черты сложились в маску абсолютной решимости. Даже с такого расстояния Талос узнал выражение и вспомнил, что когда-то и сам он выглядел так. Вызов в глазах противника заставил Пророка ощутить холодок под кожей. Перед ним был человек, верящий в справедливость своего дела. Этот воин не сомневался, не колебался и не задавал лишних вопросов. Его жизнь не омрачали нарушенные клятвы и груз недоверия и растерянности, тянущийся вслед за каждым предательством.
Талосу потребовался один миг, чтобы осознать все это. Один миг, пока воин поднимал цепной меч, — единственный взгляд в глаза того, кто жил по законам, давным-давно отброшенным им самим.
Рядом Меркуций выдохнул на сленге нострамских помоек, которым почти никогда не пользовался: «Вот дерьмо!»
Пророк и его братья тоже двигались согласованно, хотя между ними не было произнесено ни слова. Прижав болтеры к груди, Первый Коготь шагнул в тень громадных терминаторов.
— Убейте их! — насмешливо выкрикнул Гурон, уже двинувшийся вперед своей прихрамывающей, подпрыгивающей походкой.
Терминаторы бросились следом, перейдя на грузную трусцу. Нагнав своего повелителя, они окружили его и прикрыли бронированными телами. Под тяжестью их шагов пол неравномерно завибрировал.
Впереди брат-сержант взмахнул ревущим цепным мечом, и коридор заполнился ливнем болтерных залпов. Снаряды взрывались, ударяя в многослойный керамит. Осколки градом стучали по стенам. Даже в своих сверхпрочных терминаторских доспехах Корсары взвыли и разразились проклятиями.
Первый Коготь держался позади терминаторов, следуя за ними шаг в шаг и предоставляя элите Корсаров возможность принять на себя вражеский огонь. По воксу донеслось хихиканье Ксарла, и Талос ощутил, как его губы раздвигаются в ответной усмешке.
— Дела у вас идут превосходно, братья, — издевательски сообщил Кирион по закрытому каналу отделения.
Тошнотворный запах крови исчез, сменившись химической вонью болтерных выстрелов и ядовитой отрыжкой фуцелина.
— Деритесь! — проревел один из терминаторов, но злость в его голосе утонула в монотонном треске вокса. — Деритесь, вы, бесхребетные нострамские ублюдки!
Первый Коготь не ответил, но из их шлемов послышались короткие щелчки — воины обменялись смешками по закрытому каналу. Пока Корсар перезаряжал свой штурмовой болтер, ему в шлем угодил снаряд, снеся оба бивня и вызвав у воина болезненный стон.
Грохот множества поражающих цель болтерных снарядов напоминал стук града по рифленой крыше. Сквозь шум Талос услышал древний боевой клич сержанта Странствующих Десантников: «За Императора!»
О, нежные объятия ностальгии! Пророк снова улыбнулся, но в ту же секунду шедший перед ним воин пошатнулся и рухнул на колени, наконец-то сраженный массированным болтерным огнем. Талос, не мешкая, скользнул в тень другого терминатора, разделив живое и сыплющее проклятиями укрытие с Меркуцием.
— В атаку! — проревел Гурон на два голоса.
Вокалайзер, встроенный в его гортань, перекрыл хрип поврежденных голосовых связок.
Его воины ринулись вперед, опустив болтеры и подняв над головами силовые булавы.
— Кровь… — шепнул Узас по воксу. — Кровь для Кровавого Бога.
Ксарл выстрелил вслепую из-за гигантской туши терминатора, служившей ему щитом. Талос и Меркуций присоединились к пальбе. Пророк рискнул выглянуть из-за наплечника своего невольного ангела-хранителя. Он увидел, как Странствующие Десантники организованно отступают, оставляя позади своих мертвецов и по-прежнему поливая Корсаров огнем.
Упрямые твари эти Странствующие Десантники!
Их сержант лежал на земле, вытянув перебитые ноги и заслоняя своим телом двух стрелков, присевших позади него. Двое воинов потащили командира назад, паля поверх его наплечников. Их огонь сливался с равномерным до педантичности треском его пистолета.
Один из этих троих попал в Гурона. Все услышали грохот ударившего в цель болта и оглушительный взрыв реактивного снаряда. Вождь Корсаров пошатнулся и попятился, очутившись среди бойцов Первого Когтя. У него была единственная секунда, чтобы выругать их за трусость. Судя по выражению лица тирана, он отлично понимал, что каждый из Повелителей Ночи ухмыляется под череполикими масками шлемов.
Мгновение минуло. Гурон снова швырнул себя в пламя безжалостной атаки. Он поднял механическую правую руку, словно желая предостеречь Странствующих Десантников от какой-то прискорбной ошибки. На ладони силовой клешни между лучами восьмиконечной звезды прорезалось широкое обугленное дуло огнемета. Из него закапал бесцветный прометий — необработанный, сырой и зловонный.
Странствующие Десантники наконец-то смешали ряды. Их отступающие фигуры превратились в статуи, охваченные белым всепожирающим пламенем. Один из них тоже включил огнемет, окатив двоих Корсаров волнами жидкого и едкого огня.
Тактический дредноутский доспех был настоящим технологическим чудом, так что терминаторы прорвались сквозь пламя.
Но Странствующие Десантники горели. Умирая, они кричали. Растворяясь в химическом огне, они продолжали бороться. Они наносили удары мечами, сжатыми в тающих кулаках. И наконец, когда сочленения их доспехов расплавились и раскаленной лавой просочились под керамит, последние Десантники замертво рухнули на землю.