— Пару часов. Кофе уже готов, и я заказал коробку печенья из того места, которое тебе нравится. Они на кухне, — ответил я.
Мой режим был странным: я спал пару часов и иногда дремал, но больше трех часов за раз — никогда. Взглянув на часы, понял, что мне нужно успеть выполнить пару дел, прежде чем начать охоту на свою жертву.
— А соус ты взял?
— Конечно.
— Забудь про женщин. Мне нужно жениться на тебе, — ухмыльнулся Леннокс.
— Мы и так почти женаты, но ты бы не справился с моим членом, — поддразнил я, бросив взгляд в его сторону, пока он наливал себе кофе.
— Да пошел ты, с моим ты бы точно не справился, — огрызнулся он в ответ.
Я развернулся к нему:
— Хочешь проверить?
— Что? Нет! Что, блять, с тобой не так? Лучше не отвечай, с тобой вообще все не так, — Леннокс взял три печенья и положил их на тарелку, потом кинул контейнер с соусом в микроволновку. Он сел рядом, а я с равнодушным видом наблюдал, как он выливает соус поверх печенья, проливая немного на стол. Прежде чем я бы превратился в Мэри Поппинс и начал за ним убирать, мне нужно было уходить. Он не был грязнулей, но у меня было что-то вроде ОКР по части чистоты и порядка.
— Это правда, — сказал я, поднимаясь, чтобы собраться, — Но, мой друг, ты не намного лучше.
— Из-за того, что я сказал? — крикнул Леннокс мне вслед с набитым ртом, но я не стал утруждать себя ответом.
Душ был быстрым, но освежающим. Когда я вышел из своей комнаты, Леннокс уже перебрался на диван и смотрел новости. Это было единственное, что он вообще смотрел. Усадить его за просмотр фильма было так же сложно, как вырвать зубы у разъяренного кота. Я бросил взгляд на стол и отметил, что он убрал за собой. Отлично, теперь у меня не будет соблазна задушить его ночью.
— Не жди меня, любимый, — крикнул я, хватая ключи от машины.
— Да пошел ты.
Леннокс был мне как брат всю мою жизнь. Когда его родители умерли, и он переехал к нам, казалось естественным, что он постоянно рядом. Есть дружба, которую невозможно объяснить.
Спустившись по лестнице, я зашел в тихий бар и направился к маленькому магазинчику с моими сувенирами на продажу. Положив сумку на прилавок, я достал новое изделие, которое закончил прошлой ночью, и еще несколько ожерелий с кровавыми кристаллами — они продавались особенно хорошо. Я запасся к Марди Гра6, но их можно купить в любое время года. Как местный, я ненавидел этот праздник — он приелся и раздражал туристами, но как владелец бизнеса, я его обожал. В преддверии праздника и во время него мы продавали больше, чем в любое другое время года.
Настолько, что я специально откладывал свои лучшие работы для этого случая и втрое повышал цену. И каждый раз все распродавалось. Маленькие частички моих жертв теперь были разбросаны по всему миру в виде украшений с кровью, ароматических свечей и мыла, сделанных из их плоти и жира, а также резного декора из их костей. Ничего не пропадало впустую. Я испытывал удовлетворение, которое щекотало мой гребаный огурец7, что какой-то бедолага моется чужими частями тела или трахается на диване при свете свечи, сделанной из останков. Особенно я любил представлять, как кто-то получает в подарок кость или ожерелье и с гордостью его демонстрирует. Просто бесценно.
Удовлетворенный размещением новых товаров, я вышел к машине. Этот зверь был моей гордостью и радостью. Полуночно-черная «Plymouth Barracuda» 1968 года принадлежала моему деду. Он ухаживал за ней как за сокровищем и оставил мне в наследство. В девятнадцать не было ничего круче, чем подъехать к школьной парковке на такой машине. Она рычала, как лев, но могла мурлыкать, как котенок.
Выезжая с парковки на улицу, я обдумывал оставшиеся на вечер дела. Я разместил пост в интернете, пытаясь выяснить, на каком собрании АА8 раздают жетоны, как на той фотографии. Поблизости было два таких места, которые нужно проверить. Но сначала предстояло заехать в хозяйственный магазин за продуктами, поужинать с родителями, а затем отправиться в дом Дюбуа.
Я припарковался на улице недалеко от своей цели, немного позже, чем планировал, но мои родители собирались в трехнедельный круиз и хотели обсудить тысячу разных вещей. Я любил своих родителей. Они были хорошими людьми, но иногда я смотрел на них и думал: как, черт возьми, я стал продуктом таких генов? Моя мама была звездой легкой атлетики и чирлидершей, она унаследовала бар от своего отца. Вышла замуж за моего отца, сварщика нефтяных вышек, но, когда забеременела, он бросил работу, чтобы помочь ей управлять бизнесом. В конце концов, они позвали своих лучших друзей — родителей Леннокса — присоединиться к их делу. Мои родители были веселыми и радушными, помогали другим и ходили в церковь по воскресеньям. Но они и представить себе не могли, что я — их самый худший кошмар.