— Посмотрим.
Взяв одеяло, я накрыл ее тело, чтобы она не замерзла. Она посмотрела на пульт в моих руках, а затем на лицо. Я демонстративно положил пульт в недоступное для нее место.
— Давай начнем с того, что посмотрим в лицо твоему прошлому. — Я надел ей на глаза маску для сна.
— Нет, пожалуйста, выключи ее.
Я увеличил громкость и вышел из комнаты.
— Пожалуйста! Пожалуйста!
Блять, как же мне нравилось это слово на ее губах. Осталось только дождаться, когда она скажет «пожалуйста, трахни меня». Это случится, со временем, но она сдастся или я перережу ей горло.
Подняв сэндвич с ветчиной и сыром, который я приготовил, пока Алора была без сознания, я сел и откусил кусок, слушая, как она кричала из другой комнаты, умоляя меня выключить музыку. Вот это жизнь.
АЛОРА
Какой сегодня день недели? Кто теперь знает. Я даже не могла сказать, сколько дней
провела в доме Грейсона, или в доме его семьи, как он его называл. Одна тюрьма сменилась другой. Каждая клеточка моего тела ныла от боли после стольких часов, проведенных на жесткой поверхности, а мой разум перешел в режим самозащиты, как бывало, когда меня держали взаперти. Первые пару дней были самыми ужасными. А потом все стало однообразным, как день сурка. Если бы я начала думать о том, что меня держит в плену серийный убийца, то просто сошла бы с ума. Гораздо безопаснее верить, что у меня просто чересчур «оригинальный» парень, и у нас было жуткое, извращенное свидание.
Не могу понять, какова его конечная цель. Грейсон продолжал держать меня пристегнутой к столу, включал мои старые любимые песни или показывал слайды из прошлого, о котором я так долго старалась забыть. Он задавал мне миллион вопросов и давил на самые болезненные струны моей души, анализируя каждую деталь. Он называл это терапией. Я называла психологической манипуляцией. Но это не меняло того факта, что казалось, будто он залезает в мою грудь и вырывает сердце.
Можно подумать, что привязать меня голой к столу, водить за собой на поводке или заставлять принимать душ под его пристальным взглядом было самым унизительным, что этот мерзавец мог сделать. Но я ошибалась. Он нашел способ сделать так, чтобы я чувствовала себя еще более уязвимой и обнаженной, чем если бы была без одежды, и у меня было ужасающее чувство, что это лишь начало. Как первый раунд игры, в которой я еще не разобралась.
Я продолжала надеяться, что кто-то придет и спасет меня, что, хотя бы один человек будет меня искать, но кого я обманывала? Все мои вещи умещались в одном рюкзаке, который я даже не помню, где оставила. Грейсон нашел его, и теперь он был у него. Мисс Харпер продавала свое кафе мужчине, который меня похитил. Из кафе Молисано я уволилась, а в приюте никого не ищут. Всем было плевать, что со мной случилось. Никто даже не станет искать. Я была не более чем призраком, облеченным в плоть.
Я смотрела на него в кабине грузовика и задумалась, куда же мы едем. Он одел меня, приказав вести себя хорошо, иначе он найдет всех, кто мне дорог. Это не пустая угроза, как в фильмах. Нет, он прошептал мне на ухо, сказав, что, если я не буду послушной девочкой, Рекс лишится глаз, мисс Харпер — языка, а все остальные встретят ужасную участь. И я ему верила. В Грейсоне не было ничего, что говорило бы о лжи. Наоборот, что пугало больше всего — это то, как много он мог сказать одним лишь взглядом. В его глазах читалась та грань безумия, которая говорила о темных, извращенных вещах, кипящих в его сознании. Самое ужасное, что он знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать: я пожертвую собой, своим телом, своей жизнью, только чтобы он не тронул тех, кого я люблю.
— Куда мы едем? — Спросила я, когда мы въехали в город.
— В мой бар, — ответил он так непринужденно, будто сказал, что мы просто идем на свидание.
— Ты собираешься меня отстегнуть? Выглядит немного странно, — сказала я, потянув за наручники, прикрепленные к ручке на потолке его грузовика.
Он оглянулся на меня.
— Нет.
Я покачала головой.
— Не понимаю, зачем тебе я. Как долго ты планируешь меня держать?
— Столько, сколько потребуется, или пока мне не станет скучно. — Грейсон повернулся ко мне, и от его взгляда у меня внутри все перевернулось. — Ты же не хочешь, чтобы я заскучал, Алора. Когда мне скучно, происходят плохие вещи.
Нет, я ошибалась. Еще хуже того, что Грейсон знал, что я пожертвую собой, было то, что часть меня, извращенная часть, находила его чертовски сексуальным. И я не могла перестать думать о том, каково было бы, если бы он меня поцеловал, как бы его руки ощущались на моем теле, и как бы этот мужчина меня… трахнул. О, чего бы я сейчас не отдала за бутылку водки.