— Встань спиной к кресту, — сказал я. Она посмотрела на меня, а потом на конструкцию. — Мне надоело повторять дважды, куколка. — Я дернул за наручники, и приглушенный стон сорвался с ее губ, обтянутых кляпом.
Алора на секунду закрыла глаза, но затем шагнула вперед и повернулась, чтобы прислониться спиной к стойке. Я быстро зафиксировал ее запястья, а затем сделал то же самое с ее лодыжками, как раз в тот момент, когда Леннокс спустился вниз.
— Новенькая, — сказал он, направляясь в заднюю часть помещения, не бросив на Алору ни единого взгляда. Именно поэтому он был моим лучшим другом.
Убедившись, что она надежно закреплена, я ухватился за металлические перекладины по обе стороны ее головы и наклонился ближе.
— Танцуй для меня, как послушная девочка, куколка. — Алора сверкнула на меня взглядом, и я почувствовал, как внутри нарастает возбуждение.
Когда она наконец сломается, это будет чертовски сладко.
— Ты не хочешь, чтобы я тебя наказал. Обещаю, ты будешь кричать, — прошептал я, смеясь, когда услышал приглушенное «иди на хуй».
Ухмыльнувшись, я отступил и натянул бархатную веревку от одного конца сцены до другого, чтобы никто не мог подойти слишком близко и дотронуться до нее.
— К концу вечера ты будешь говорить «трахни меня», но тебе придется умолять об этом, куколка.
Бросив последний взгляд, чтобы насладиться своим творением, я подмигнул ей и отошел, чтобы помочь нашей новой танцовщице занять место у креста.
— Это просто безумие, чувак, — прокомментировал Леннокс. — Ты вообще знаешь, что собираешься делать с ней в долгосрочной перспективе?
— Я импровизирую, но ты уже должен был понять, что я никогда не был в здравом уме, — ответил я, пока мы начали готовиться к открытию.
— Чертовски верно подмечено, — усмехнулся он.
Алора
— Ааааа! — Закричала я, но никто меня не слышал. Или, если и слышал, то не обращал внимания.
За исключением похотливых взглядов и того, как парни теребили свои члены, пока пялились на меня, никого не волновало, что со мной происходило. Я застонала и закрыла глаза, прижимаясь спиной к кресту так сильно, как только могла. Он мучил меня весь вечер. Часы тянулись, но он никогда не включал вибратор дольше, чем на несколько секунд или минуту. Почти достаточно, чтобы мое тело жаждало разрядки, а потом — бац! — он выключал его, оставляя меня задыхающейся и страдающей от желания.
Это была сладкая безумная пытка, овладевшая мной, и я наконец поняла смысл его слов. Все, что я могла себе представить, — как он трахает меня. Соски пылали от напряжения, клитор был настолько чувствителен, что даже несколько секунд вибраций превращали меня в извивающийся клубок желаний, и я дергала за ремни, которые сковывали меня. Меня уже давно перестало волновать, что я связана, что вся мокрая или что кто-то заметит, как влага стекает по моим ногам. Я взглянула на огромные часы на стене и жалобно заскулила. Всего полночь. Впереди еще минимум два часа, а я не уверена, смогу ли выдержать хотя бы еще минуту, не говоря уже о часах.
Я судорожно вдохнула, моя грудь тяжело вздымалась после последней волны вибраций. Когда я подняла глаза, то увидела Грейсона. Его проницательный, острый взгляд буквально сверлил меня. Он чуть заметно усмехнулся, держа в руке маленький пульт, и я безмолвно умоляла его не включать его снова.
Все это место и ситуация напоминали мне прыжок в омут безумного возбуждения. Алкоголь лился рекой, люди оставляли напитки без присмотра неподалеку, а я отчаянно нуждалась хотя бы в капле. Я молилась, чтобы чей-то напиток случайно выплеснулся мне в лицо. Ближе всего к этому я была, когда один парень споткнулся и пролил свое пиво. Теперь все, что я чувствовала, был насыщенный запах ячменя, от которого у меня текли слюнки.
— Ты хочешь кончить, — беззвучно произнес он губами, и мне никогда в жизни не хотелось закричать «да» и «пошел нахуй» одновременно так сильно, как в этот момент.
Грейсон облокотился на барную стойку, его мускулистые руки напряглись, и я сглотнула от желания. Он провел языком по нижней губе, и, как он и надеялся, я была полностью заворожена каждым его движением.
Я могла бы бороться с этим. Мне просто нужно быть сильной. Я сжала зубы на игрушке и отвернулась от Грейсона. Это его разозлит, и я не удивилась, когда вибрация снова началась, но на этот раз он оставил ее включенной гораздо дольше, чем раньше. Сдерживая крик так долго, как могла, я вцепилась зубами в кляп, но это было бесполезно. Мое тело начало неконтролируемо содрогаться, когда оргазм нарастал, и, как и в прошлые разы, он выключил это чертово устройство для пыток. Мне хотелось плакать.