— Не знаю, но сказать, что меня переехал поезд, было бы недостаточно точным, — ответила я, морщась, когда вытянула ноги. На теле не было ни одной части без ссадин или синяков. Победа над Майком Тайсоном была бы проще — он просто отправил бы меня в нокаут, но это… это была медленная и намеренная пытка, призванная сломить меня.
— Я сейчас немного помогу тебе с этим, — сказал он, стягивая футболку и бросая ее в сторону. Мне захотелось заплакать от одной мысли, что придется снова заниматься сексом. Грейсон рассмеялся. — Я не собираюсь тебя трахать. Просто не хочу мочить футболку. — Я прижалась к ванне.
— Спасибо, — прошептала я, закрывая глаза.
Он мог убить меня прямо сейчас, а я бы и пальцем не пошевелила, чтобы остановить его. Легкий стон сорвался с моих губ, когда он взял мочалку и провел ею по моему животу. Его движения были одновременно эффективными и нежными.
— Как тебе это удается? — Спросила я.
— Что именно?
— Это. — Открыв глаза, я посмотрела на него, пока он поднимал мою ногу из воды и добавлял мыло, осторожно проводя мочалкой вверх и вниз. Красная краска стекала с кожи и окрашивала воду. — Ты только что расчленил человека, порезал меня, а теперь ухаживаешь за мной, как медбрат. Почему ты меня не убил? — Моя нижняя губа задрожала, но я была слишком измотана, чтобы заплакать. — Просто скажи, что тебе нужно от меня.
Грейсон посмотрел на меня, но ничего не ответил, продолжая свое дело.
— Расскажи мне об аварии, в которой погибла твоя сестра и другая девушка.
— Значит, ты не собираешься отвечать на мой вопрос? — Он взглянул на меня, и в этом простом действии прозвучал приказ, как если бы он крикнул мне в ухо. — Ладно, не говори. Я уже смирилась с тем, что умру. И неважно, случится ли это на мосту или ты утопишь меня в этой ванне.
Он застыл, его губы приподнялись, и он зарычал на меня. Как огромная кошка, он забрался в ванну, его тело накрыло мое. Его мышцы напряглись, когда он обхватил меня своими руками и ногами. Мое тело, несмотря на изнеможение и боль, мгновенно разгорелось.
— Это все еще то, чего ты хочешь? Умереть? — Его голос был полон агрессии, которая волнами исходила от него. Я не могла найти слов, когда он прикусил мою нижнюю губу и провел по ней языком. Отпустив ее, он облизал свои губы, на которых остались капли крови. Только тогда я почувствовала жжение укуса, который он оставил. — Не отвечаешь? Ты хоть знаешь? Там, в склепе, ты сказала, что не знаешь. Так какова правда, куколка?
— Я больше не хочу бояться. Всю свою жизнь я либо злилась, либо боялась, либо страдала… Я устала. Устала от демонов в своей голове. Устала сражаться с зависимостью, которая рвет мою душу на части. Но больше всего я устала убегать от призраков, — призналась я, выплескивая наружу реальность, которая давила на мою грудь столько, сколько я себя помнила.
— Поцелуй меня. — Медленно наклонившись, я коснулась его губ легким поцелуем, и он приподнял бровь. — Это не поцелуй. Поцелуй меня и покажи ту эмоцию, о которой говоришь. Заставь меня понять. Отдай мне свою боль, куколка, — он провел языком по моим губам. Жест был чувственным в разврате этого момента. — Позволь мне вырвать ее из твоего тела и полакомиться ею.
Вода стекала с моих рук, пока я поднимала их и обвивала своими закованными в наручники запястьями его шею, ожидая, остановит ли он меня. Но Грейсон не шелохнулся, его глаза проникали в самые темные уголки моей души, пока красная краска стекала с моей кожи тонкими ручейками, похожими на струйки крови.
Я снова поцеловала его, и мягкость его губ одновременно утешала меня и разрушала то, кем я была. Закрыв глаза, я углубила поцелуй, открываясь для него, позволяя миру взорваться вокруг. Желание, которому я не могла дать объяснения, нарастало и захватило контроль. Та часть меня, что пыталась остановить, замолчала, и я позволила Грейсону, со всей его декадентской сущностью, увлечь меня за собой.
Даже когда он целовал меня, пока мы полностью не погрузились под воду, и я больше не могла дышать, мне было все равно. Его рука прижимала меня ко дну ванны, и, хотя инстинкт звал меня паниковать и вырываться, я отдалась во власть его желаниям. Он прервал поцелуй, и все погрузилось в темноту и тишину. Воздушный пузырек сорвался с моих губ, и я представила, что значит быть свободной. Унесет ли меня поток безумия, вырастут ли у меня крылья, и я улечу, или все завершится тишиной?
Вместо того чтобы убить меня, его губы снова коснулись моих, и, когда я открыла рот, он вдохнул воздух в мои легкие, погасив жжение, заполнившее мою грудь. Он делал это снова и снова, пока единственное, что поддерживало мою жизнь, были его поцелуи и его выбор кормить меня воздухом. Когда он в последний раз прервал поцелуй, я прижала его к себе и не отпускала, пока наши языки боролись. Я хотела его по тем же причинам, по которым и боялась.