— Я не знаю… Пожалуйста, что мне сделать, чтобы ты меня отпустил? Найди кого-нибудь другого.
Вздохнув, я постучал кончиком лезвия по подбородку, будто обдумывая его предложение, тем самым давая ему надежду на еще один шанс. Как будто я был каким-то мстительным добродетелем, который ждал, что он скажет: «Я стану лучше, обещаю».
Но я не такой.
Схватив его за волосы, я быстро, без лишних слов, полоснул его по шее, как корове, подвешенной на убой. Его глаза вылезли из орбит, когда он захлебнулся кровью. Кровь потекла по лицу, а затем в корыто внизу.
Я смотрел ему в глаза, молча наблюдая, как ужас постепенно сменяется покорностью, пока последний огонек жизни не погас окончательно. Я расправил плечи, мое тело содрогалось от восторга совершенного убийства. Но что-то было не так. Сжав кулаки, я издал разочарованный рев, который эхом разнесся по комнате. Я ударил его в живот, раскачивая безвольное тело.
— Блять. — Было что-то неудовлетворительное в таком убийстве, и все же я знал, что мне придется измениться, иначе меня поймают. Но я скучал по крикам и крови, покрывающей стены. Я скучал по ужасу в глазах и по игре в кошки-мышки, когда они бегали из комнаты в комнату, пытаясь сбежать. Но выхода не было, как только они попадали в мои руки.
— Перестань уже раскачиваться, черт возьми, ты раздражаешь даже после смерти, — прорычал я на Джайлза, схватив его тело, чтобы остановить.
Как только кровь стекла в банки под корытом, я вытащил их и закрыл крышками, чтобы отложить на потом, а затем подсунул поддон под корыто. Пора приступить к работе. Снятие кожи требовало терпения, мастерства и точности. К счастью, у меня всего этого было в избытке. Включив любимую музыку, я начал с ног, и куски кожи с мягким стуком падали в лоток. Самыми сложными были руки и стопы. Но с годами я научился снимать кожу с них одним движением, как снимаешь перчатку или носок.
После того, как вся кожа была снята и собрана в кучу, я вырезал жир. Его было немного, учитывая, что Джайлз был в хорошей форме, но все, что было, я собрал в большой горшок. Пройдя в соседнюю комнату, я разделил жир и бросил в две отдельные мультиварки. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, как провести сюда электричество, но как только я сделал это, жизнь стала намного проще.
Включив плиту на минимум, я подпевал следующей песне, извлекая его органы и помещая их в холодильник, прежде чем приступить к работе с мышцами. Каждый кусок мяса аккуратно отделялся от костей, оставляя их совершенно чистыми. Мясо аккуратно укладывалось в большой холодильник вместе с сухожилиями. И последнее, но не менее важное: кости Джайлза. С каждым надрезом сухожилий кости отделялись от скелета, словно я снова был в школе, разбирая манекены на уроках анатомии. Преподаватели всегда говорили, что у меня блестящее будущее в медицине. Интересно, что бы они сказали, узнав настоящую причину, по которой я выбрал этот путь?
Когда кости были собраны, я отнес их в другую комнату, чтобы сварить и очистить от прилипших кусочков плоти. Самый длительный этап. Получалось сварить только половину костей за раз. Пока все было в процессе, я начал тщательную уборку. Каждая цепь, каждый уголок лотка должны были быть вычищены до блеска. Я даже привел в порядок свои кожаные штаны и ботинки, используя специальное чистящее средство, прежде чем сложить их в кладовку и переодеться в джинсы и футболку.
Чтобы донести все до машины, потребуется несколько ходок, поэтому я перетащил все, что смог, к подножию лестницы, а затем по одному отнес в мавзолей. Было бы проще использовать другое место? Да, но я предпочитал делать это здесь, среди мертвецов. Это казалось правильным.
На последнем походе к машине, проверяя, все ли убрано и заперто, я заметил фигуру, склонившуюся в темноте чуть дальше по ряду. Слившись с тенями, я двигался быстро и бесшумно, лавируя между высокими стенами, пока не оказался почти за спиной этого человека.
Было уже поздно, слишком поздно для обычных посещений близких, но то, как этот человек сгорбился и водил пальцем по имени, выгравированному на камне, подсказывало, что это кто-то особенный. Человек был одет во все черное, как будто тоже пытался слиться с темнотой. Из-за капюшона на голове я не мог определить, мужчина это или женщина, но по стройному телу предположил, что женщина.
— Я продержалась шесть месяцев. — сказала она, выпрямившись, ее голос был тихий и мягкий. Легкий акцент выдавал ее происхождение из каджунских краев, хотя звучал он уже приглушенно, как у тех, кто давно покинул родные места. — Знаю, это немного, но… Черт возьми. — она вздохнула. — Для меня это важно, и я знаю, что должна гордиться, но почему-то все равно чувствую себя проигравшей. Не знаю, есть ли в этом какой-то смысл.