— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — Прошипела она.
— «Как я смею» то, «как я смею» это. Почему ты просто не скажешь, что хочешь сказать на самом деле? Как я смею дышать, пока Эви мертва? — Слезы наполнили глаза матери, и она отвела взгляд.
— Это все твоя вина.
— Мама, я не могу отрицать, что совершала ошибки. На самом деле, много ошибок, но той ночью виноваты все. Хочешь свалить все на меня? Ладно, можешь так и сделать, если это поможет тебе лучше спать по ночам, но я больше не позволю тебе добавлять твою вину к моей, — сказала я.
— Мою вину? Все, что я делала, — это пыталась обеспечить вам с Эви стабильный дом после того, как ваш отец оставил нас ни с чем. А ты только и делала, что издевалась надо мной, превращая мою жизнь в ад. Ты прогуливала школу, спала с кем попало, пила, устраивала вечеринки и, возможно, даже употребляла наркотики, подавая Эви плохой пример. Неудивительно, что она оказалась на той вечеринке. Это твоя вина, — она указала на меня пальцем.
— Нет, мама. Твоя. — Она отшатнулась, как будто я ее ударила. — Ты — мать, и ты была слишком занята, чтобы заметить, что и я, и Эви нуждались в помощи. Я не пыталась причинить тебе боль своим поведением… — Я взмахнула рукой. — Нет, я не собираюсь оправдываться. Ты найдешь способ перекрутить все мои слова, потому что никогда не хотела верить мне. Не думаю, что ты когда-либо верила в меня.
— Ты все еще считаешь, что не сделала ничего плохого, — сказала мать, ошарашенная.
— Нет, я не так сказала. Я сказала, что больше не буду брать всю вину на себя. Я не утверждала, что во всем была права. Это две большие разницы.
— Ты не должна была угонять машину. Что ты должна была сделать — прийти ко мне и сказать, что Эви нужна помощь, а вместо этого ты захотела остаться для нее героем.
Я фыркнула, услышав этот нелепый комментарий.
— Ты ошибаешься. Я сказала ей позвонить тебе, я категорически отказалась, но она умоляла меня.
— Ну конечно. Она ведь не хотела быть наказанной, как бы ей это ни помогло. Алора, тебе было семнадцать, и ты достаточно взрослая, чтобы знать, что нельзя пить и садиться за руль. Но ты выпила и тем самым убила двух человек, — сказала она.
Черт, как же мне надоело повторять одно и то же. Наклонившись, я подняла пустую бутылку. Я уставилась на синюю этикетку и ненавидела себя за то, что когда-то пошла по этому пути.
— Я не пила и не садилась за руль, — сказала я.
— Прекрати лгать. Все на вечеринке видели, как ты пила пиво. А потом забрала Эви и начала терроризировать еще одну компанию.
Я фыркнула.
— Терроризировать… вау, это, конечно, сильно сказано. Ты понятия не имеешь, что на самом деле произошло, или просто не хочешь знать, потому что тогда тебе придется признать, что ты не верила мне, своей дочери. Тебя никогда не было рядом. Ты не знаешь, что я делала или не делала, но вместо того, чтобы выслушать меня, ты сразу предположила худшее, как и все остальные. Ты выступила против меня в суде, отреклась от меня, и все это еще до того, как отправила копов за мной за убийство своего парня. Я похожа на убийцу?
Да, я знала, кто его убил, но никогда в жизни не предала бы Грейсона. Не знаю, заслуживал ли Дэйв то, что с ним случилось, но теперь это уже не имело значения. Я была слишком тесно связана с Грейсоном. Он каким-то странным образом завладел мной, и я была под его чарами.
— Ты хоть на секунду задумалась о том, как это ранит меня? Тебе хоть немного было не все равно?
— Ты была дома в тот день. Детектив спросил, есть ли у нас враги, и я упомянула твое имя. Не то чтобы я скакала и кричала, что его убила моя дочь, — она смахнула слезу и скрестила руки на груди. — Вот почему я здесь. Сегодня похороны Дэйва.
— Мне жаль. — Я прикоснулась к камню Эви и вздохнула. — Я прихожу сюда все время и разговариваю с ней, иногда мне кажется, что она здесь, рядом со мной.
Чтобы не разгорелся новый спор, я решила вернуться позже и прошла мимо своей матери.
— Алора? — Я остановилась, но не обернулась. — Скажи мне, что случилось той ночью.
— Ты хочешь правду?
— Я хочу знать твою версию событий.
Я развернулась к ней, чувствуя, как внутри закипает гнев.
— Это не то, что я спросила. Я спросила: ты готова услышать правду? Ты к этому готова?
— Как мне узнать, что это правда, а не очередная твоя попытка вывернуть все в свою пользу?
— Невероятно, — пробормотала я и снова пошла прочь.
— Подожди, пожалуйста… Скажи мне правду, — попросила мать. В ее голосе слышалась искренность, но я сомневалась.
Я опустила голову. Какой смысл сейчас?