Может, кто-то другой счел бы его сумасшедшим за разговоры о призраках, но я прекрасно понимала, что он имеет в виду. У меня было слишком много своих собственных, и каждый из них по очереди мучил мой разум.
— Спасибо, Рекс. Не знаю, что бы я делала без тебя, — сказала я, положив руку ему на плечо.
— Выше голову. Впереди у тебя большие дела, я чувствую, — его улыбка была теплой и искренней, но я не могла заставить себя поверить, что он прав. Со мной никогда не происходило ничего хорошего, чтобы это не было потом жестоко отнято. Была ли это моя вина или кого-то другого — не имело значения. Все всегда заканчивалось одинаково.
— Может, я скоро получу новый дом, и тогда ты сможешь переехать ко мне, и будешь у меня в должниках, — сказала я, заставив его рассмеяться, но моя улыбка тут же сменилась на беспокойство, когда он начал кашлять. — Ты в порядке?
— Да-да, перестань надо мной трястись. Просто простуда. Иди внутрь, я подойду через некоторое время.
Мне не хотелось оставлять его одного, но он отвернулся и медленно пошел прочь, тем самым закончив разговор и дав понять, что он думает о моем беспокойстве.
Перейдя через дорогу к приюту, я открыла дверь и пошла по слабо освещенному коридору. Некоторые, как Рекс и Паула, стали для меня семьей. За стойкой сидел Джером, я кивнула ему, проходя мимо через спальни и столовую. Почти все свернулись клубком или лежали на спине на низких кроватях. Личные вещи были либо спрятаны под кроватями, либо прижаты к груди. Те несколько драгоценных вещей для каждого из нас были как золото. Новая пара носков, дезодорант или батончик с протеином — все раньше не имело для меня значения, но жизнь на улице научила смирению сильнее, чем даже тюрьма.
Я заметила незнакомую женщину, склонившуюся над моей кроватью и роящуюся в моем рюкзаке.
— Эй, что ты там делаешь? — Я подбежала и вырвала рюкзак, прижимая его к груди. — Это мое. Отдай, — сказала я, заметив часы в ее руке.
— Теперь они не твои, я нашла их. Правила есть правила. Что нашел, то твое. Оставленное без присмотра — больше не твое.
— Я здесь уже год и ни разу тебя не видела. Это мое место. Паула присматривала за моими вещами. — Я уставилась на женщину, разъяренная тем, что она вторглась в мое пространство и забрала мою вещь.
— Не знаю, кто такая Паула, и не важно, как давно ты здесь живешь. Правила улицы не меняются. — Она попыталась засунуть часы, принадлежавшие моей сестре, в карман, но я схватила ее за руку.
— Ты не возьмешь эти часы.
Она резко дернула руку, но я не отпускала.
— Возьму. Отпусти меня.
— Нет, не отпущу, пока не отдашь мои часы, — настаивала я.
— Помогите, помогите! Нападение! — Закричала она, разбудив всех. — Отпусти меня, воровка! Перестань пытаться украсть мои часы!
— Твои часы? Они мои. Любой, кто был здесь дольше, чем ты, подтвердит.
— Что здесь происходит? — Спросила Паула, выбегая из кухни и вытирая руки о полотенце.
— Эта воровка пытается украсть мои часы, — женщина снова попыталась вырвать руку, но я не собиралась ее отпускать. Она могла побежать к двери, и я ни за что не позволю ей смыться с часами моей сестры в ее грязных руках.
Паула посмотрела на меня, ожидая объяснений.
— Я поймала ее за тем, что она рылась в моих вещах, и она украла часы моей сестры. Я не позволю ей уйти отсюда с ними.
— Ты не сможешь доказать, что часы твои, — прошипела женщина.
— Хочешь поспорить? Паула, возьми часы и посмотри на обратную сторону. Там будет гравировка: «Эви, с 13-м днем рождения», — сказала я.
Паула подошла и протянула руку.
— Нет, я ничего не обязана доказывать, — возразила женщина.
— На самом деле, обязана. В этих стенах — безопасное пространство для всех, кто здесь живет, включая тебя, но мы не терпим воровства. Если часы действительно твои, то тебе не о чем беспокоиться, — ответила Паула.
Женщина метнула взгляд между мной и Паулой, а затем оглянулась на людей, которые уже следили за происходящим.
— Да какая разница, все равно сломанный хлам. Забирай, — она протянула мне часы, и я забрала их, прежде чем отпустить ее руку. Перевернув часы, я показала гравировку Пауле и ей.
— Плевать, — бросила женщина и повернулась, чтобы уйти.
— Джером, пожалуйста, проводи нашу гостью к выходу, — сказала Паула. — Ты не сможешь вернуться сюда в течение семидесяти двух часов, а если подобное повторится, тебе будет запрещено приходить сюда навсегда.
— Как будто я хочу возвращаться в эту помойку, — процедила она, когда Джером забрал ее сумку и проводил к двери.