Со своими актами-протоколами менты справились быстро. Поверхностно обыскали машину, проигнорировали пакеты и сумки с моим курортным тряпьем, зато лейтенантик Коленька Груздев очень тщательно обшарил спортивный костюм, в который я нарядилась в дорогу. При этом основное внимание он уделял тем местам, которые принято называть интимными, возвращаясь к каждому по несколько раз. Я не сопротивлялась — Груздев был симпатичным мальчиком. Пусть немного побалуется, не все же ему обыскивать пьяных вшивых бродяг.
Потом меня затолкали в воняющий блевотиной и бензином «уазик» и долго возили по местным тряским дорогам, пока наконец не выгрузили около желтого — другого цвета здесь просто не признавали — трехэтажного здания РУВД. Торжественно провели в дежурку, где на меня, словно на заморское чудо, жадно уставились капитан, сидевший за длинным пультом, и парочка расхристанных прапорщиков.
— Куда ее? — спросил у капитана Коленька Груздев, и тот, расплывшись в нехорошей улыбке, молча указал на железную дверь с маленьким зарешеченным окошком.
— Ха-ха!!! — расхохотался один из прапоров. — Отлично! Там сейчас Коробейник!..
— Витька, что ли? — подал голос Подпалый. — Опять?
— Ну! — охотно пояснил прапорщик. — Пьяный! Люське такую блямбу навесил! На пол-лица!
— И эту ты хочешь к нему? — Участковый повернулся к дежурному капитану. — Да он же трахнет ее через минуту! Или прибьет!
— А мы посмотрим, — продолжал веселиться прапорщик.
— Посмо-о-отришь! Потом пап-Сережа тебе посмотрит… — сварливо пробурчал участковый и уселся за стол писать рапорт. — Впрочем, не мои это проблемы. Я вам доставил, а вы… Нате вот, — он бросил дежурному протокол, который мы совместно заполняли на капоте моего «мерседеса», пакетик с наркотиком и маленькую кассету для видеокамеры, — развлекайтесь. И вещдоки спрячь, разгильдяй.
Один из прапоров, тот, что поразговорчивее, подошел ко мне.
— Колюще-режущие, наркотические?.. — привычно начал «зачитывать мои права» он, и глазки его похотливо блестели в предвкушении того, как сейчас будет меня обыскивать.
Но вмешался лейтенант Груздев:
— Проверял я карманы ееные. Нет ни чего.
— Еще раз проверю, — хихикнул прапор, и я только сейчас поняла, что он пьян, — пока не отдали ее Коробейнику… — Он хотел еще что-то сказать, но я его перебила:
— Ребята, у вас недающие жены? Какие-то вы слишком активные. В смысле обысков…
— Поговори! — рявкнул прапор и, не раздумывая ни единой лишней секунды, зацепил пятерней меня за затылок и сильно толкнул вперед. Я не удержалась на ногах и раскинула кости по крашеному дощатому полу. При этом отбив себе локоть. Так, что даже потемнело в глазах. — Кошка драная! — Я начала подниматься, но меня сзади сильно пнули ногой. Прямо по копчику! Я чуть не взвыла. — А ну пшла в «аквариум». Чичас Витька тебе разъяснит, кто тут дающий. До утра, пока следак не придет, ему времени хватит.
Меня схватили за шкирку и, не давая подняться, поволокли к гостеприимно распахнутой железной дверце. За ней в темной тесной клетушке копошилось нечто бесформенное, больше похожее на тибетского йети, чем на местного алкаша.
— Витька! На тебе бабу, штоб не скучал.
Не церемонясь, меня запинали в «аквариум», и железная дверца с громом захлопнулась. Лязгнул замок… И я оказалась наедине с бородатым созданием неопределенного возраста, но, как ни странно, довольно опрятно одетым. Что в высоту, что в ширину создание достигало примерно полутора метров и было обучено человеческой речи. Это я поняла, когда. Оно открыло щербатый рот и прошамкало:
— Ну чего, сучка? Вот тебе и звездец! Курево есть?
Я молча покачала головой и приткнулась на краешек деревянной скамейки.
— Не слышу! — рявкнул квадратный Витька и, сделав большой шаг, остановился, почти уперевшись мне в лицо грудью. От него мерзко воняло мочой вперемешку с какой-то химией. — Словами отвечай, мать твою!.. Раздевайся! — И, видимо, желая подать мне пример, мой сокамерник ловко спустил штаны, оставшись в синих семейных трусах.
За дверью, оттирая друг друга от маленького окошка, заливались смехом менты. Трое — дежурный капитан и два прапора. По-чему-то я даже не допускала той мысли, что вместе с ними будут так развлекаться Коленька Груздев или Подпалый. Они уже, наверное, ушли. Негодяи, могли хотя бы побеспокоиться, чтобы надо мной здесь не издевались. Но черт с ними, спишу с них этот грешок, когда начну всем воздавать по заслугам. А вот развеселая ментовская троица — та, что сегодня окопалась в дежурке, — уже обеспечила себе наказание в виде как минимум отправки на травмотделение местной больнички.
— Раздевайся, сука, сказал! — тем временем продолжав орать Коробейник.
Но я делала вид, что просто не замечаю его. И он не выдержал, протянул ко мне свои корявые лапы. А через пару секунд уже откатился к противоположной стене, ослепленный хорошим тычком в глаза. Менты за дверью затихли. Я же, чтоб не мешался, добавила Коробейнику ладошкой по горлу и приготовилась к тому, что сейчас дверца камеры распахнется и у меня начнутся проблемы. Теперь либо я этих троих мусоров… Либо они меня… Распнут на полу и… Страшно подумать. О дерьмо! Надо пытаться пробиться отсюда на волю. Или схлопотать пулю…
«Интересно, — вспомнила я. — А ведь это мой первый привод в милицию за всю мою жизнь. И как меня здесь встречают?!»
А снаружи уже лязгнул замок. И железная дверца чуть-чуть приоткрылась. Мусора шли ко мне. Они жаждали моей крови!
Я отступила в угол «аквариума» и приготовилась к бою.
Но ничего им не обломилось. От расправы меня спас самохинский братец — тот, что был начальником отделения. Он объявился в дежурке как раз в тот момент, когда его подчиненные собрались выволакивать меня из «аквариума». А я приготовилась отмахиваться от них ногами. Затравленно зажалась в самом углу тесной клетушки и…
— Где эта наркота? — зычно спросил он, и до меня донесся четкий доклад дежурного капитана:
— В бомжатнике, товарищ подполковник. Она там изувечила Коробейника. Ногтями выткнула ему глаз.
— Ногтями? — с ехидцей в голосе передразнил Самохин. — А какого рожна вы ее посадили с этим придурком? Он же маньяк! А если бы он ее трахнул?..
Я решила, что ничего плохого не будет, если я сейчас выйду на волю. Благо, дверца в «аквариум» была приоткрыта — менты, спугнутые появлением начальства, про нее просто забыли. Я надавила на дверцу плечом и выбралась из вонючей камеры. Зажмурилась от яркого света и заявила:
— Они этого и хотели.
— Чего хотели? — удивленно уставился на меня толстый мужик лет пятидесяти в вытертых джинсах и китайской футболке с логотипом «СК».
Я сразу безошибочно определила, что передо мной старший братец Николая Самохина. Уж слишком они были похожи.
— Хотели, чтобы он меня трахнул, этот ваш Коробейник, — объяснила я Самохину-старшему. — Сами они, — я кивнула на обоих прапорщиков и капитана, — ни на что не способны, так мечтали хоть посмотреть. Толкались возле окошечка… С каким же вы быдлом работаете! И даже не можете их приструнить, — подвела черту я и с глубоким удовлетворением отметила, как позеленел прапор. Тот, который сначала хотел меня обыскать, а потом отпинал ногами.
«Не нравится, пес? — со злорадством подумала я. — То ли еще будет, когда мы с тобой пересечемся в другом пространстве, нежели здесь. И в других, отличных от этих, условиях».
— Понятно, — резко отрезал Самохин, и я с радостью осознала, что все же устроила капитану и прапорам жопу. Начальничек еще им припомнит мой вздох сочувствия насчет быдла, с которым работает и не может его как следует воспитать. — Ты. — Он ткнул в мою сторону толстым пальцем. — Со мной щас пойдешь. — И повернулся к дежурному. — Где бумаги и порошок?..