Она открыла папку.
— Это очень трудно, отец. Трудно для меня, чтобы сказать, и трудно для вас, чтобы услышать. — Цвейл не ответил. Он пристально смотрел на нее.
— Отчет Фармакона выявил проблему.
— Я говорил, что так и будет, — фыркнул Цвейл. — От тестов никогда ничего хорошего. Совсем ничего. Незнание, знаешь ли? Лучше не знать. Люди, как правило, недооценивают силу незнания.
— Уверена, что так, отец, — мягко сказала она. — Тем не менее, в данных обстоятельствах, нам нужно это обсудить.
— У этого длинное название?
— Да, отец.
— Не говори мне, что это такое! — закричал Цвейл, поднимая руку. — Я не хочу знать. Я не хочу подружиться с этим. Мы будем обращаться к этому только как Проблема.
— Если вы так хотите.
Он кивнул. — Я предполагаю, что длина настоящего названия Проблемы обратнопропорциональна длине времени, которое она будет оставаться со мной?
— Типа того, — ответила она. Она сглотнула. Было очень тяжело оставаться профессионалом.
— Где это прячется? В моей голове? Печени? Легких?
— Вообще-то, в вашей крови. Это гематологическая...
— Бу-бу-бу! — оборвал Цвейл, делая резкий жест замолчать. — Я не хочу длинных слов. Я не хочу разговаривать с этим! — Его голос упал до шипения. — На самом деле, мы должны шептать. Я не хочу, чтобы это слышало нас. Я не хочу, чтобы это знало, что я знаю о нем. — Он посмотрел ей в глаза.
— Я не хочу, чтобы фесова вещь знала, что я напуган, — прошептал он.
Керт вытащила ящик стола, чтобы найти носовой платок.
— И плакать, значит полностью выдать тайну, — проворчал он на нее.
Керт кивнула и высморкалась.
— Итак, — прошептал Цвейл, — сколько?
— Мы можем вводить паллиативные средства, чтобы замедлить прогресс...
— Я не хочу лекарства. Я не хочу сиделок и тесты и мониторы. Я просто буду продолжать то, что делаю, если не против, столько, сколько смогу, сколько это позволит мне. Сколько?
— Без лечения, — сказала она, — не больше трех месяцев. — Цвейл издал неприличный звук.
— Это абсолютно дерьмово, — сказал он. — Я полагаю, что нет никакой вероятности, что результаты тестов неправильные?
Она покачала головой. — Мне так жаль.
Старый священник откинулся, разочарованный. Затем новое выражение появилось на его лице. С самого начала их разговора, он не показывал практически ничего, кроме злости. Теперь у него было выражение шока.
— Ой, дерьмо, — пробормотал он.
— Что?
— Я только что подумал кое о чем, — сказал он. — Я только что подумал об одной крошечной детали, которая делает это дело в тысячу раз хуже.
Братство скользило сквозь туман. Город все еще был покрыт яркой белой пеленой, похожей на высокогорное облако, но солнце начинало прожигать ее. Суровый, яркий, чистый день угрожал стать реальностью.
Кархунан Сирдар был уверен, что их священное дело будет сделано и закончено к тому времени, когда туман исчезнет. Они столкнулись с осторожным врагом, который сбивал их со следа не единожды. Но они были Кровавым Пактом, и они поклялись и шли вперед. У них была решимость Кровавого Родства за спиной, и они поклялись выполнить свой долг на своих душах.
Они устали, они были голодны, и приближающаяся перспектива их общей, насильственной смерти, несмотря на прославленную судьбу, затронула многих из них страхом. Тем не менее, никто из них, ни один, не затаил даже незначительной мысли о том, чтобы сдаться. Они все любили дамогора и, варп им свидетель, они не подведут его, не в этой жизни.
Ведьма сделала свое дело. Дамогор сказал людям, что фегат скрыл себя. Ведьма не могла прочитать его. Тем не менее, после длительного процесса тайного изгнания и молитвы, адская сестра дамогора идентифицировала одну часть Имперского города, в которую не могла посмотреть. Одно маленькое место оставалось пустым для нее. Логика была проста. Цель прячется в месте, в которое она не может посмотреть.
Ведьма поклялась в этом, и у Кархунана Сирдара не было причин сомневаться в ней. Она не могла лгать.
Только правда срывалась с ее губ.
Впереди, Имри замер на углу улицы. Он указал на черный металлический знак на мокрой кирпичной стене.
Карнейшн Стрит. Вот это место.
— Возьмите меня с собой, — настаивал Маггс.
Гаунт покачал головой.
— Нет.
— Слушайте, я не знаю, что произошло, — запротестовал Маггс. — Развяжите меня и позвольте помочь.
— Я тоже, на самом деле, не знаю, что произошло, Маггс, — сказал Гаунт, — и именно поэтому я не могу развязать тебя или взять с собой. Ты останешься здесь с Мистером Жайме. Когда все закончится, я вернусь за тобой.