— Что он сделал? — спросил Урбано.
— Не ваше дело, но это было не хорошо, — сказал комиссар. — И этого было достаточно, чтобы заставить его прийти сюда сегодня ночью в отчаянной попытке поднять достаточно денег на билет с мира. Забирайте его, парни.
Солдаты подошли к Дауру и подняли на ноги. Один из них надел наручники на Даура и повел прочь.
— Отпустите его! — резко бросила Танитка.
— Заберите ее тоже, — сказал комиссар своим людям. — Поглядим, что она знает о его делишках. — Танитка начала кричать, когда другой солдат потащил ее из помещения.
Комиссар снова посмотрел на Урбано.
— И последняя плохая новость для вас, — сказал он. — Мы только что арестовали дезертира в бегах. Это тяжкое уголовное преступление, и это означает, что мы можем арестовать все активы, вовлеченные в указанное преступление.
— Вы, должно быть, разыгрываете меня, — выдохнул Урбано, округлив глаза от ярости.
Комиссар покачал головой. Его двое оставшихся людей очистили стол от налички, опустошили карманы других игроков, а затем открыли ящик стола и извлекли толстые хрустящие пачки купюр, которые туда положила Элоди. Они свалили все в три холщовых мешка для улик.
— Вам нужна квитанция? — спросил комиссар. — Проваливайте, — сказал Урбано.
Ночное небо над древним городом было подернуто красно-коричневой дымкой. Люди загрузили Даура и Танитку в кузов транспортника-8 и забрались на борт. Грузовик тронулся, и выкатился со двора на пустую улицу.
В кузове грузовика, комиссар сел на скамью лицом к Дауру и девушке. Он взвесил мешки для улик в руках.
— Около двадцати двух, двадцати трех тысяч, — сказал он.
Даур уставился на него в ответ.
— Комиссар Харк, — улыбнулся он.
— Отличная работа, капитан.
— Спасибо, — ответил Даур. — Кстати, вы выглядите абсолютно нелепо в этой комиссарской форме. — Роун снял комиссарскую фуражку.
— Ну, это сработало, — сказал он.
— Точно, — тихо рассмеялся Мерин, откинувшись и расстегнув пуговицу на воротнике своей формы.
— Могу я подержать добычу? — спросила Бэнда Роуна. — Просто подержать, секундочку? — Роун засмеялся и кинул ей мешки.
Она открыла холщовые мешки и фыркнула.
— Мы из тебя сделаем профессионального преступника, Даур, — сказал Мерин.
— Это было разовое дело, Мерин, — ответил Даур.
— Ох, они все так говорят, — сказал Варл. — Они абсолютно все так говорят. — Грузовик начал замедляться. Роун наклонился и постучал кулаком по кабине.
— Лейр? Кант? Почему мы замедляемся? — крикнул он.
— Кажется, что дорога закрыта, босс, — пришел голос Лейра из кабины. — Мы собираемся уйти влево.
Грузовик развернулся.
— Как я говорил, — сказал Варл, нахально показывая пальцем на Даура, — у вас самообладание отъявленного жулика.
Даур уже собирался ответить, когда грузовик резко остановился.
— Какого феса? — спросил Варл. — Какого феса происходит, Кант? — крикнул он в кабину.
— Застава! — пришел голос Рядового Канта.
— Чего?
— Это фесов Комиссариат! — услышали они крик Канта. — Настоящий, я имею в виду! — Роун посмотрел на Мерина, Варла, Бэнду и Даура. — Ох, нехорошо, — сказал Варл. — Ага, — сказал Роун, — это абсолютно нехорошо.
IV. КРЕПОСТЬ ААРЛЕМ
К тому времени, как лимузин привез его обратно в Крепость Аарлем, уже было темно. Пока они ехали по дороге на холме, он смотрел на мелькающие мимо натриевые фонари, линию периметра, и на очертания цепей и колючей проволоки. В свете появлялись снежинки и превращали воздух в белый шум.
За рвом и двойным ограждением, подобно театральной сцене, ярко освещенной для представления, он мог видеть главный тренировочный двор, окаймленный фонарями, и цепи фонарей на шестах, расходящихся от двора, освещающих ряды модульных зданий. Крепость Аарлем была названа так из-за крепости под названием Аарлем, которая когда-то стояла на этом месте. Она была разрушена до основания во время Знаменитой Победы, и на ее основании вырос гарнизон.
Это уже год был их дом.
Гаунт никогда не ожидал вернуться на Балгаут, и он, определенно, не ожидал оставаться на нем длительное время. Он делил, произвольно, как предполагал, свою жизнь на три части: на свое кадетство, свою службу с Гирканцами, и свое командование Призраками. Балгаут был концом Гирканского периода, водоразделом перед Танитским. Это было похоже на возвращение в прошлую жизнь.
В то же время, все было, как возвращение в прошлую жизнь после Яго.
Они сделали ему пересадки кожи, значительные пересадки кожи, и каким-то образом залатали его жестоко поврежденные органы. Были такие повреждения органов, которые подводили его к концу в течение недель после спасения из рук мучителей Архиврага, и было фесово близко к концу полдюжины раз.