— Ладно, если это насчет талисмана Удинотцев, не я зажарил его, как и не предлагал никому зажарить его, и я, определенно, не давал рецепт из плойна и фарша.
— Это не насчет талисмана Удинотцев, — сказал Гаунт. Он сделал паузу. — Какой еще талисман Удинотцев?
— Ох, у них нет ни одного, — поспешно сказал Цвейл.
— У них нет?
— Нет, с тех пор, как кто-то зажарил его, — добавил Цвейл.
Гаунт покачал головой. — Это не насчет чего-то из этого. Мне просто нужна небольшая помощь, отец.
— Помощь?
— Точно. Польза от вашего огромного опыта.
— И от моей мудрости?
— И это тоже. Есть проблема с одним из людей, и я бы хотел ваш совет. — Цвейл нахмурил брови, концентрируясь. — Ох, естественно. Без проблем. Выкладывай.
— Есть член полка...
— Я его знаю? — спросил Цвейл.
— Да, отец.
— Ладно, продолжай.
— Этот член полка, он создает большую бюрократическую проблему.
— Вот, маленький фес! — прошипел Цвейл, заговорщически кивая. — Ты собираешься его выпороть?
— Выпороть?
— Порка – это слишком хорошо для него. Я думаю, привяжи его к ракете и выстрели в сердце местной звезды, — сказал Цвейл.
— Ну, это, определенно, входит в список моих возможностей.
— Да? Хорошо.
— Проблема, — сказал Гаунт, — в том, что этот человек отказывается проходить медосмотр.
— Отказывается?
— Каждый должен быть сертифицирован, а он отказывается подчиниться проверке.
— Всегда есть один, так ведь? — сказал Цвейл. Он еще сильнее нахмурился и постучал пальцем по подбородку. — Я бы сделал из него пример, если бы был тобой.
— Сделали?
— Ты не должен терпеть такое нарушение субординации, Гаунт. У тебя должна быть некоторая власть. Не мирись с этим. Погоняй человека по двору туда-сюда, а потом, может быть, привяжи его к чему-нибудь тяжелому, чтобы остальные из нас кидали в него тупые предметы.
— Значит, по вашему мнению, этот человек определенно перешел все границы? — спросил Гаунт.
— Абсолютно, категорически, непростительно перешел все границы. Он должен быть сертифицирован, и он знает это. Это просто чистая чертова непредвзятость, вот что это такое. Его нужно заставить следовать правилам дословно – Погоди-ка. Это я, так ведь?
— Ага, — сказал Гаунт.
— Хмм, — произнес Цвейл. — Это было очень хитро с твоей стороны.
— Я знаю. Вы пойдете к Дордену?
— Полагаю, что так.
— В чем проблема?
Цвейл покачал головой из стороны в сторону и пожал плечами. — Я никогда не любил докторов. Суют свои носы в места, где носы не должны находиться. У меня его не будет.
— У вас он будет.
Цвейл показал язык Гаунту.
— Что, вы боитесь, они найдут? — спросил Гаунт.
— Я старый. Я очень-очень старый. Чего они не найдут? — Гаунт улыбнулся. — Завтра утром, пожалуйста. Не заставляйте меня снова говорить с вами по этому поводу.
Цвейл сердито посмотрел.
— Теперь, благословите меня.
Цвейл равнодушно махнул руками. — Благословляю тебя, во имя Бога-и все такое, бла-бла.
— Спасибо.
Цвейл вернулся к разговору с Булом. Халлер ждал, чтобы задать свой вопрос. Гаунт пошел к месту, где работал Эзра. Нихтгейнец терпеливо писал в блокноте. Он был сконцентрирован, водя ручкой по бумаге медленно и аккуратно.
— Хистю, соуле, — сказал Гаунт.
Эзра поднял взгляд. — Хистю.
Гаунт сел рядом с ним. — Занят?
Эзра кивнул. Он осторожно затирал параграф, который написал, используя коричневую бумажную затирку. — Отец, он просил меня написать рассказы, которые принадлежали моему полку, — сказал он.
— Цвейл просил тебя?
Эзра кивнул. Под полком, Эзра имел в виду свой народ, Нихтгейнцев Антилла Гереона. Его словарный запас расширялся каждый день, часто со значениями нюансов, но он понимал слово полк в весьма специфичном виде. Его нельзя было заставить использовать слова «племя» или «народ» или даже «община» по отношению к Нихтгейнцам, как и невозможно было убедить в специфическом военном определении полка. Танитский Первый был полком и, для Эзры, он демонстрировал в точности ту же преданность и коллективное доверие, как племя или семья.
— Он просил тебя записать Нихтгейнские рассказы? Ты имеешь в виду, историю? — Эзра помотал головой. — Не те вещи, которые были сделаны, но старее, чем вещи.
— Ты имеешь в виду, фольклор? — спросил Гаунт.
Эзра пожал плечами. — Соуле не знает слова.
— Я имею в виду легенды. Мифы, — сказал Гаунт.
Эзра улыбнулся. — Да. Это слово, как отец говорит его.
— У Нихтгейнцев много мифов? — спросил Гаунт.
Эзра надул губы и закатил глаза, чтобы продемонстрировать уровень преуменьшения Гаунта.