— Весьма возможно. Он важный человек в их мире, и он потратил много сил и средств, чтобы стереть свои шрамы. Это, в самом деле, заявление.
— Разве он не мог просто скрывать, кто он на самом деле такой?
Гаунт помотал головой. — Дело не в сокрытии. К тому же, у него все еще ритуальные шрамы на голове. Они достаточно четко указывают на его связь с Кровавыми Мирами. Нет, руки говорят. Он не прячет свои шрамы, он удаляет их. Он активно отвергает пакт.
— И что это из него делает?
— Это делает из него множество вещей, Эдур, но, по меньшей мере, это делает его предателем. Генералом-предателем.
— Интересно, — сказал Эдур.
— Не совсем. Ты все это уже знаешь, — ответил Гаунт.
Эдур поднял брови. — Что заставляет тебя так говорить?
— Ох, да ладно, комиссар, — вздохнул Гаунт. — Мысль, что ты и наши невидимые кураторы, и весь отдел Разведки Секции уже не узнали все это, откровенно оскорбительна. Мы изучали Пакт годами. Это все за тем, чтобы ты выяснил, что мне известно. — Эдур улыбнулся и примирительно поднял руки. — Справедливо, Гаунт. Ты не можешь винить нас.
— И как я справился? — спросил Гаунт.
— Совсем неплохо. Что еще ты можешь сказать мне?
Гаунт сделал глубокий вдох и снова посмотрел на заключенного. — Ключевая вещь, я предполагаю, что он сменил сторону. Это огромный психологический маркер. Он был способен присягнуть чему-то, быть абсолютно преданным этому, а затем сменить сторону и отвергнуть это. Если он сделал это однажды, он может сделать это снова. Это, как атеизм.
Эдур тихо рассмеялся. — О каком типе смены стороны мы говорим, как думаешь? — Гаунт пожал плечами. — Ужасное количество Кровавых Пактийцев начинали, как Имперские Гвардейцы или СПО. По большей части, это «присоединись к нам или умри», но иногда выбор гораздо более личный. Как все сменившие сторону, желая того или нет, они могут часто был наиболее радикальными, наиболее рьяными. Этот человек, может быть, когда-то был Имперцем. Затем он принял кровавый пакт. Затем он отверг его тоже. По какой-то причине, он последовательно неверен.
— Как полагаешь, кто он сейчас? — спросил Эдур.
— Это, всего лишь, интуиция, — ответил Гаунт, — но я думаю, что он один из Сынов Сека.
— Поясни свою логику, — сказал Эдур.
— Кровавый Пакт – это личный военный состав, присягнувший на службу Архонту. Магистр Сек, называемый некоторыми Анархом, самый талантливый лейтенант Архонта Гора. Это, как король и принц, отец и сын. Сек амбициозен, и бесстыдно завидует Кровавому Пакту Гора. Когда я был на Гереоне, мы слышали, что агенты Сека были посланы, чтобы создать свой собственный Кровавый Пакт, Сынов Сека. Прямо так, как Кровавый Пакт крал людей из Имперской Гвардии годами, так и Сыны начали приворовывать у Пакта. Офицеров, особенно, людей с опытом, чтобы помочь им сформировать Сынов быстро и крепко. Человек говорит, что он этогор, а у Сынов практически такая же система званий. Я думаю, что это наилучшая причина, почему он все еще носит это звание, но он стер шрамы со своих ладоней.
Эдур улыбнулся и кивнул.
— Да, — сказал он, — это в точности то, о чем мы думали.
— Тогда, остаются два вопроса, — сказал Гаунт. — Что наш этогор знает, и почему он хочет поговорить об этом со мной?
— В самом деле, — ответил Эдур.
— Итак, ты хочешь, чтобы я пошел и поговорил с ним? — спросил Гаунт. — Или я слишком большая ответственность? — Эдур замешкался.
Вокс, вмонтированный в стену рядом с зеркалом, внезапно зазвенел. Эдур снял трубку до того, как он закончил первый звонок.
— Да? — сказал он. Гаунт ждал. Он мог слышать только шепот голосов, говорящих на другом конце линии.
— Очень хорошо. Спасибо.
Эдур повесил трубку обратно. Он посмотрел на Гаунта.
— Ты можешь войти, — сказал он.
VIII. ЭТОГОР
— Я – Гаунт.
Заключенный, прикованный к стулу, повернул голову, чтобы посмотреть. Он довольно долго пристально смотрел на Гаунта, без выражения на лице. Дверь камеры закрылась позади Гаунта с грохотом наковальни. В камере было душно.
Заключенный начал говорить. Его голос звучал сухо, почти пыльно, как будто был запущен и не использовался годами.
— Я никогда не встречался с вами, — сказал он. — На Гереоне. Я никогда не встречался с вами лично. Мне нужно какое-нибудь...доказательство.
Владение Низким Готиком заключенным Б было превосходным, но у него был акцент, чуждый акцент, который добавлял хрип словам, и заставлял каждый слог слышаться так, как будто он был обернут колючей проволокой.
Гаунт один раз обошел стул, и остановился перед заключенным. Заключенный тотчас посмотрел ему в глаза без вздрагивания. Его глаза казались далекими Гаунту в фосфорном зеленом свете камеры. Гаунт мог видеть...