Единственная организация, квалифицированная и авторизованная иметь дело с таким типом заключенных – это Инквизиция.
— Это слишком важно, чтобы терять время на юридические споры, Райм, — сказал Меркюр.
— Ох, если бы это было так, — ответил инквизитор. — Вы передадите Заключенного Б нам, и мы оценим его и избавимся от него.
— Но он не хочет говорить с вами, — сказал Гаунт.
— Что вы только что сказали? — потребовал еще один из приспешников.
— Достаточно, Сиркл! — сказал Райм.
Их что, всех зовут Сиркл, удивился Гаунт.
— Я сказал, что он не хочет говорить с вами, — сказал Гаунт, делая жест в сторону команды ордоса в общем. — И он, так же, не хочет говорить с ними, — добавил он, с кивком на Меркюра и офицеров Секции. — Он хочет говорить со мной.
— Это правда? — спросил Райм.
— Заключенный Б дал понять, что будет говорить только с Полковником-Комиссаром Гаунтом, — сказал Эдур, который терпеливо ждал у двери.
— Почему? — спросил Райм.
— Это одна из вещей, которую я собираюсь выяснить, — сказал Гаунт, — если мне дадут шанс. — Меркюр отпустил Гаунта, и Эдур отвел его назад в приемную. Часы все еще тикали своими глубокими, равномерными ударами, а снежинки все еще стучали по стеклу.
— Ты хорошо справился, — сказал Эдур.
— Да?
— Я думаю, что ты впечатлил Меркюра.
— Не сказал бы, — сказал Гаунт.
Эдур улыбнулся и сказал, — С ним никогда нельзя. Но я думаю, что твоя прямота подстегнула интерес инквизитора достаточно, чтобы выторговать нам кое-какое сотрудничество. Возможно, мы сможем убедить их позволить тебе допрашивать заключенного с ними, в качестве наблюдателей. По крайней мере, в этом случае мы сможем поделиться с ними чем-нибудь, что ты выяснишь.
— Ордосы должны чертовски уважать нашу потребность в конкретной информации, — проворчал Гаунт.
Эдур все еще улыбался.
— Ты долго был на передовой, так ведь Гаунт? — сказал он. — Ты просто позабыл, насколько абсолютна их власть. Мы счастливчики, что они даже любезно нас просят. Они могли просто ворваться сюда и забрать его силой. Ты не поверишь, сколько многообещающих субъектов Инквизиция украла у нас до того, как мы смогли приступить к работе.
— Значит, мне нужно просто ждать? — спросил Гаунт.
— Боюсь, что так, — ответил Эдур.
Снег падал более сильно, чем раньше, на двор рядом с Вайсрой Хаус. Вес Маггс снова запустил двигатель штабной машины, в надежде получить немного теплого воздуха от радиатора.
Он понимал, что если будет держать двигатель включенным слишком долго, какой-нибудь писака вычтет стоимость топлива из его жалования.
Съежившись в куртке, держа руки подмышками, Маггс сидел на переднем пассажирском сидении, и размышлял об отстойности работы, которую ему дали.
Он промерз до костей, и ожидание убивало его. Сколько уже часов Гаунт был внутри? Небо стало цвета синяка, и ощущалось слишком холодно для снега. Он задумывался о том, чтобы выбраться наружу и убрать снег, который скопился на машине, но не решался. Он задумывался о том, чтобы подойти к одному из охранников, чтобы поговорить и попросить сигарету с лхо, чтобы согреть руки, но они были наверху у ворот или в сторожевых башнях, и выглядели весьма необщительными.
Даже механики, которые работали с несколькими машинами, припаркованными в гараже двора неподалеку, бросили свои дела и собрались вокруг жалкой жаровни.
Маггс задумался, дадут ли они ему место, но он сомневался в этом. Они не выглядели очень дружелюбно. На самом деле, все место казалось самым холодным и недружелюбным местом, в котором ему когда-либо доводилось проводить сколько-нибудь времени, и это включая некоторые боевые зоны.
Он смотрел на двор сквозь ветровое стекло и падающий снег, и, в итоге, понял назначение странного строения, на которое смотрел половину дня. Сторона главного здания имела что-то вроде погрузочного склада, встроенного в него, выступающего над территорией главного двора. Там не было окон.
Маггс понял, что он припарковался напротив блока для казней. Люк в нижней части склада над двором был отверстием, в котором болтались тела, когда их вешали.
Этот двор, кроме использования в качестве парковки и для проведения техобслуживания, был местом, где стояли официальные свидетели и наблюдатели казней.