— Капитан, — произнесла она.
— Привет, — ответил он.
— Я так понимаю, вы не позвонили в звонок по ошибке?
— Нет, если это место «У Золандера», — сказал он.
— Над дверью это не написано, — ответила она, — но так и есть. Вам нужно две вещи, чтобы попасть внутрь. — Он показал ей толстую пачку банкнот, которая сидела, как горячий уголь, в кармане его штанов.
— Это одна, — сказала она. — Вторая – это имя.
— Даур, — сказал Бан Даур.
Хостесс провела его по холодному коридору и вниз по лестнице в главную комнату. Воздух пах качественной пряностью от горелок, а музыку предоставляли певчие зяблики, порхающие и заливающиеся трелями в изысканных висячих клетках. «У Золандера» было на несколько уровней выше обычных игровых притонов и шумных домов, где солдаты теряли свою зарплату. Это было спокойное и эксклюзивное место, обслуживающее офицеров и аристократов.
В настоящий момент шли три игры за широкими лакированными столами, расставленными в нишах по периметру комнаты. Вежливые девушки в длинных платьях сновали вокруг с подносами с напитками.
— Почему вам нужно было мое имя? — спросил Даур Хостесс, хотя он понимал почему. «У Золандера» было нелегальное подключение к базе данных Муниторума, которое они использовали, чтобы проверять личности. Чтобы пройти красную дверь и Хостесс в зеленом, вам нужно было быть тем, кем вы назвались. Обман, при всем желании, не пройдет.
— Безопасность, — ответила она.
Она отвела его к бару. Он был впечатлен увидеть, что он был сделан из цельного полированного куска из дерева нала. Это был хороший знак, или плохой?
— Что вас забавляет? — спросила она.
— Ничего.
— Вы этого не делали раньше, так ведь? — спросила она.
— Нет, я такими вещами не занимался, — сказал он.
— Тогда почему? — спросила она.
Даур пожал плечами. — Мне нужно достать немного денег.
— У вас есть немного денег в кармане.
— Немного больше.
— У вас проблемы?
— А у всех не так? — спросил он.
Хостесс нахмурилась. Это был хороший ответ. Почти у всех, кого она видел по ту сторону красной двери, были проблемы, даже если эта проблема была просто излишней любовью к картам. Она всегда чувствовала сожаление к игрокам, которые приходили с отчаянными мечтами превратить немного в много. Этого никогда не случалось.
Она всегда чувствовала сожаление к людям, подобным красивому капитану перед ней, которые казались честными и добросердечными, но которые собирались разрушить свой хороший характер навсегда.
— Я пришлю кого-нибудь, — сказала она.
— Зачем? — спросил он.
— Чтобы составить вам компанию, пока у стола не освободится место, — ответила она.
— Я думал, что вы будете составлять мне компанию? — сказал он.
Она засмеялась.
— Вы не сможете себе меня позволить, капитан, — сказала она.
Он тотчас покрылся румянцем.
— Я не имел в виду... — начал он.
Она была искренне удивлена оскорблением, которое, по его мнению, было совершено.
— Я пришлю кого-нибудь, — сказала она.
Хостесс оставила Даура у бара и ушла за занавес в частные комнаты. Урбано наблюдал за зоной бара на мониторе. Он казался в особенно скверном настроении.
— Что там с этим, Элоди? — спросил он, жестом показав на изображение Даура на экране. — Он нервничает так, как я не люблю.
— Ну, у него пачка в кармане, как ты любишь, — ответила она. — Он настоящий джентльмен, и такой невинный. Ты можешь взять его за все, что угодно. Я уверена, что тебе это понравится.
— Сколько у него? — спросил Урбано. Он аккуратно чистил зубы зубочисткой из нержавеющей стали. Элоди работала на Сайруса Урбано восемь лет, и она до сих пор не смогла согласовать его изысканные манеры с бешеной жестокостью, на которую, она знала, он был способен.
— Я не брала и не считала, — ехидно сказала она, — но я бы сказала, что не меньше тысячи. — Урбано присвистнул. — Где такой человек достал тысячу?
— Может быть от присвоил это из жалованья в Гвардии. Это могло бы объяснить его нервы.
— Тут говорится, что он офицер Танитского Первого, — сказал Урбано, читая данные.
— Очевидно, что у него проблемы, — сказала Элоди. — Это делает его отчаянным, что делает его легкомысленным. — Она посмотрела на девушек, ожидающих на диванах.
— Мне нужен кто-нибудь, кто очарует его, — сказала она. Две или три девушки почти подняли руки.
— Вы сказали, что он Танитец? — спросила новенькая.
— Точно, — сказала Элоди.
Девушка встала.
— Я займусь им.
— Ладно, ты же тоже с мертвого мира, так ведь? — спросила Элоди.