Что и говорить, голос народа воодушевлял. И мы отправились в путь, как только из реки Смородинки поднялись сумерки, точно неисчислимые империалистические рати.
Через час мы уже навещали хворого Леву Шишинского. И обожравшегося докторской, кстати, колбасой Хулио. Они нам были нужны: Резо в качестве специалиста-подрывника, а господин бизнесмен в качестве ключика. От усадьбы.
Правда, Лев для видимости было заартачился, мол, он не ходок без приглашения. Пришлось прострелить ему очередную лодыжку.
Это я так шучу. Нервничаю потому что. Хотя вынужден был предупредить строптивца о последствиях его взбрыков. Он согласился, что был неправ и полностью осознает свои ошибки. Вплоть до того, что готов пристрелить Файнера, поца по природе своей, заставляющего заниматься распылением отечественного генофонда по миру.
— Э нет, — сказал я на это. — Он-то нам нужен живее всех живых. — И предупредил боевые единицы: — Будем работать нежно, но эффективно.
— Не понял, — сказал Резо. — Как работать?
Я покрутил под его носопыркой увесистым кулаком: нежно, мой друг Хулио, нежно, как с любимой в койке.
— Ну так бы сразу и сказал, — резонно заметил Резо.
План операции «Дитя» был разработан по всем законам антитеррористической деятельности. Главное — внезапность, натиск и тишина. По возможности.
В 23.00 мы начали действовать. Поначалу заминировали пластиковой взрывчаткой все транспортные средства. Зачем? А так, на всякий случай. Как это нам удалось, если все пространство, напомню, простреливалось телекамерами? Дело в том, что наши отечественные самородки после бутылки родной изобрели заморочку, способную блокировать всю систему наблюдения. Минуток на пять. То есть картинка с видом на лужайку повторялась как бы в прошлом времени. Минуток пять. А за такое время можно унести Б-52 вместе с экипажем. Так что, проведя предварительную подготовку к вторжению, мы приступили к исполнению давней мечты познакомиться поближе с экс-гинекологом Файнером, популярной жопой в медицинской (и не только) зоне.
Господин Шишинский открывал вечер знакомств: мы его поставили у парадной двери, как доброжелательный манекен, и он эту роль исполнил, как Сара Бернар роль Гамлета.
Во всяком случае, железобетонная дверь приоткрылась для позднего гостя. Гостеприимный лучик света манил… Мы не могли отказаться от такого любезного приглашения. Невежливо отказываться. Можно прослыть невоспитанным гордецом. А гордость у нас, как известно, не в почете. И поэтому заглянули на огонек. Правда, ног не вытирали, было, признаться, не до этих штиблетных церемоний. Мои друзья были заняты удушением двух молоденьких секьюрити. Шейки у них оказались то-о-оненькими, очень удобными для этих воспитательных целей и гранта.[285] Я же скакал по мраморной лестнице горным козлом. Третий секьюрити за столиком был нетороплив, как зять у тещи на блинах, он так ничего и не понял, счастливчик, — легированный тесак[286] впился в приоткрытый рот. Куда он собирался заслать кусок сандвича. Как говорится, не ешь на рабочем месте, это вредно для здоровья. Четвертый, позевывая, вышел, видимо, на оздоровительную прогулку перед сном. И получил заряд бодрости в область паха, а затем по вые. Удобным прикладом АКМ. Я уже хотел было порадоваться за успех операции, но тишина внизу лопнула яростными звуками — заработали КЕДР Резо и «Клин» Никитина. Значит, враг наступает. На эти веселые звуки в коридор выпрыгнули двое мясников,[287] если судить по их зверским оскалам. Пришлось и мне пошуметь во славу отечественного боевого оружия. Возникает естественное сомнение: да это ж какая-то легкомысленная брехня, а не война двух держав. Почему мы шагаем по трупам, как по опавшей листве в осеннем ЦПКиО?
Отвечаю для тех, кого многократно роняли в детстве на ступеньки родного дома. Не мы такие великолепные и боеспособные Рембо — это они все потенциальные жертвы своего непрофессионализма. Вероятно, каждый из них демонстрировал приемы рукопашного боя только в койках марушек. Повышать политическую и боевую подготовку, товарищи жмурики, необходимо совсем в другом месте. И в этом заключалась их существенная ошибка. Никто не виноват. Кроме них самих. И хватит об этом.
Потом в одной из комнат я обнаружил растрепанную крупногабаритную матрону, видимо, отвечающую за культпросветмассовую работу среди воспитанниц. Увидев меня, она набросила на себя одеяло и завопила истошно:
— Насилую-ю-ют!
— Мадам, — поклонился на это я. — Был бы рад, да долг превыше всего. Будьте добры, где покои господина Файнера?
Разумеется, моя речь была более экспрессивна, но за суть отвечаю. Что-что, а с дамами я обращаться умею, это факт моей биографии. И через минуту уже находился в кабинете, похожем на покои Юлия Цезаря. Если я верно представляю древнеримскую роскошь. Особенно впечатляла огромная люстра, плавающая под потолком в хрустальных огнях. Возле открытого сейфа мылился отекший от переживаний и геца гражданин.
— Здорово, хряк, — рявкнул я. — ОБХСС! Все документы на стол.
— ОБХЗЗ? Какая ОБХЗЗа? — изумился Файнер, ломая язык. — Я есть подданный Юнайтед Стейтс оф Америка, вы не имееть права…
— Власть переменилась, гражданин Файнер, — отвечал я. — Так что учи родной язык заново…
— Я выражаю протест против…
Чего не люблю я, так это яркого света и мудаков под ним; они кажутся ещё омерзительнее, как жижа в выгребной яме. Может быть, поэтому я позволил себе некую вольность — автоматные очереди принялись гулять по хрустальном облаку… и хрустальный град обрушился на протестующего жоржика.[288]
Когда я выгреб тело из-под обломков былого имущества, то господин Файнер проникся ко мне отцовской добротой. Всегда надо приходить человеку на помощь. В трудную для него минуту. И он ответит тем же. Быть может.
Тут ещё явились мелко простреленные, но радостно возбужденные ближним боем мои друзья, сообщившие, что они зачистили территорию. А те, кому повезло увернуться от шальных свинцовых пчелок, в основном это медицинский персонал, отдыхают в подвальной лаборатории, где есть все для здорового и продолжительного образа жизни. Непрезентабельный вид моих товарищей и последние новости из их уст привели господина Файнера в трепетный ужас. Он окончательно убедился, что власть переменилась и лучше для здоровья с этой властью сотрудничать. То есть если страны хотят найти общий язык, они его находят. Даже в таких экстремальных условиях.
Я вкратце изложил суть проблемы, и, что интересно, меня сразу поняли. Без каких-либо вопросов. Тут же по космической связи был обнаружен материк, зря, по-моему, открытый Х.Колумбом. Начались напряженные переговоры. Там, в USA, решили, что тут, в СССР (б), мы собираем клубнику на февральских грядках. Пришлось переубеждать — весь автопарк был отправлен на небеса для уборки звездного мусора. Ясный гром среди глухой российской ночи, вероятно, достиг ушей мистера Дж. Джеффера. Он вытащил из них бананы, и мы пришли к компромиссному решению: через двенадцать часов приедут представители компании, чтобы на месте убедиться в правдивости моих слов. И подсчитать убытки. Я опускаю некоторые несдержанные высказывания в адрес Соединенных Штатов и отдельных их чванливых поданных, чтобы piece был во всем piece, а не наоборот. Скажу лишь одно: дерьма хватает по обе стороны океана, увы.
Что же потом? Я прошелся по местам военных действий — будто смерч провьюжил по прелестному уголку Канзас-Сити. И это не считая тлеющих в ночи автотранспортных остовов. Умеем работать, если очень надо.
Затем из подвала были выпущены эскулапы, опечаленные такими бурными событиями. Они уж думали кушать зеленую лужайку из импортных шойлов[289] до бескрайности, ан нет, явились три крези-вредителя и устроили вселенский треск, порушив все радужные и перспективные планы на будущее. Чтобы отвлечь короедов в белых халатах, я убедительно попросил их заняться уборкой помещения от покойников, которые уже не представляли для жизни никакого интереса и могли лишь протухнуть, как плоды манго. Моя просьба нашла понимание в массах. Что-что, а наши люди ещё не разучились доброте и отзывчивости. Несмотря на преследующий их оскал капитализма.