ГЛАВА II
20 апреля 1942 года
При всем своем опыте, загаситься у Володина не получилось. Состоявший в должности старшины комендантского взвода полка старший сержант Павлов дело свое знал туго и таких, как он, во всех позах видел.
Первого раненого — худого, длинного бойца лет тридцати в лоснящейся от грязи телогрейке и ранениями в обе ноги, — в блиндаж затащили перед обедом. Увязавшийся за носильщиками старшина опять играл в альфа-самца:
— Не думал же, что я тебе работы не найду?
— Никак нет, товарищ старший сержант! — Володин не сдержал иронии и встал перед ним навытяжку, благо что перекрытие позволяло.
— Товарищ больной, теперь ты дневальный по блиндажу. Я помогу тебе выгнать бронхит трудовым потом! Водички раненым подать, дров нарубить и печку истопить на тебе. В лодку погрузить поможешь, если будет надо.
—Есть водички подать и печку истопить! — с энтузиазмом подтвердил Володин, несколько Павлова удивив.
— Умный, что-ли?
—Есть немного. А еще я вежливый. Мне на кухне на него пайку дадут, товарищ старший сержант?
— Нет, — чуть замешкался с ответом Павлов. — Потерпит. На том берегу покормят.
— И когда это будет? Раненый боевой товарищ будет мне в котелок заглядывать, а я ему такой: иди на х…й, самому мало!?
— Не умничайте, товарищ краснофлотец! — поморщилась козья морда.
—Я не…
—Покормят Петруху! — прервал заговорившего раненого один из притащивших парня бойцов, приземистый сорокалетний мужик с впалыми глазами и седой щетиной. — Я скажу старшине. И комроты тоже.
—Жиденького ему оставьте! — посоветовал Володин.
К вечеру в блиндаже появилось еще три неходячих красноармейца. Эвакуация таких раненых хромала — как правильно угадал Володин, настил пешеходного моста через Неву на «Восьмой Переправе» последнее время постоянно срывало выносимым Невой в Финский залив Ладожским льдом. В отличие от первого бойца, серьезных ранений они не имели, так что весьма пригодились как источники информации. Поболтать о том о сем в темноте мужики были непротив. Это их хоть как-то отвлекало от ран.
Один из красноармейцев оказался из вновь прибывших. Прежде чем поймать свой осколок в верхнюю треть бедра, он пробыл на плацдарме где-то сутки. Володин ликовал — парень скушал его слепленную на коленке легенду не поперхнувшись. У Дениса даже сложилось впечатление, что можно было не говорить о списании его в пехоту напрямую, а не через запасный полк. Маршевую роту во Всеволожске собирали со всего полка, люди друг друга не знали, так что незнакомому лицу в блиндаже раненый красноармеец не удивился. Только спросил, с какой роты, и поинтересовался фамилиями бывших с ним на лодке людей. На второй вопрос Володин ответил, что с людьми он толком познакомиться не успел, так что ни одной фамилии не помнит. Бойца это удовлетворило.
Со слов попавшего под минометную мину старшего сержанта — замкомвзвода из второго батальона, удачно уворачивавшегося на плацдарме от пуль и осколков с января, — этот Невский пятачок был три километра в ширину и до километра в глубину. В ноябре 1941, когда сержанта на Пятачке ранило первый раз, он был больше. Касательно достигнутых за эти полгода войны успехов взводный в выражениях не стеснялся: «8-ю ГРЭС не взяли, а вот Пильню и Первый городок костями усыпали. А что не усыпали, сгоревшими танками заставили и снесли артиллерией. Вот и весь результат». В настоящий момент полоса обороны второго батальона полка была вытянута длинной кишкой по Шлиссельбургскому шоссе. Дальнейшее продвижение по береговой черте на север блокировал гарнизон упомянутой сержантом 8-й ГРЭС, а расширение плацдарма от обрыва — оборонявшие район некоего «треугольника железной дороги» и каких-то там рощ опорные пункты немцев.
Те последнюю пару месяцев вели себя относительно смирно, в основном пробавляясь вылазками «групп автоматчиков» и перехватами разведгрупп. Об успехах последних сержант рассказать ничего не смог, а вот о неудачах поведал многое. Сомнения Володина о своей пригодности к опасной, но почетной и даже возможно героической службе в разведывательном взводе 330-го стрелкового полка окрепли до гранитной твердости.
Боец из третьего батальона, с мелкими осколочными ранениями в кисть, плечо у локтя и в задницу, на плацдарме куковал с февраля. Иван оказался бывшим матросом с «Марата», который, как и старший сержант, участвовал в осенних боях, но не на берегу, а на переправе — гребцом в некоем «Морском отряде».