Почувствовав трепет хрупкого тела под собой – он сильнее вжал ее в стену, проталкивая язык глубже и агрессивней. Кара задрожала от беспомощности и сковывающего ужаса. Непредсказуемое поведение обычно строгого и сдержанного директора не поддавалось объяснению. Он таким образом наказывает ее? За то, что лезет не в свое дело? Лэй неспешно отстранился. Кара отвернула разгоряченное лицо, пытаясь скрыться от его надменных острых глаз.
Захватив обе ее кисти над головой, второй рукой он скользнул вниз, расстегивая ремень. От звука раскрывающейся молнии позвоночник прострелил ледяной озноб. Сомкнув пальцы на ее шее, Лэй с силой опустил девушку на колени.
Суровый взгляд, наблюдающий за ней сверху вниз, прожигал насквозь. Его резкие движения были агрессивны и беспощадны – ни капли сочувствия или сожаления. Только бессердечная ярость и деспотизм.
Рациональное мышление, оберегая психику, полностью отключилось. Кара ощущала лишь хаотичный водоворот разрозненных эмоций. Мужчина, которого она любит, не имея права на эти чувства, о котором ей нельзя даже думать из-за кровного родства, совершает такое…
Через долгие мгновения, показавшиеся вечностью, он освободил ее и отодвинулся в сторону. Девушка упала на четвереньки и закашляла, давясь немыми слезами.
Его взгляд, опасный и торжествующий, нисколько не изменился. Не поднимая глаз, Кара вытерлась рукавом и осторожно села, прислоняясь к стене и силясь унять завладевшую телом дрожь.
Ее ревность привела к тому, что ей указали место таким унизительным способом. Но девушка чувствовала еще и нечто другое, от чего кровь стыла в жилах от одной лишь мысли об этом. То, чего она не должна, не имела права чувствовать. Любовь. Любовь и наслаждение от того, что он с ней сделал. Внутри все полыхало. Залившись краской, Кара отвернулась и опустила голову.
Лэй застегнулся и сел рядом на корточки, бережно убирая волосы с лица девушки.
– Теперь у тебя нет причин для ревности, – сказал он, приподнимая ее голову за подбородок, – такого я с ней делать не собираюсь.
Кара подняла взгляд. Его глаза светились тьмой и жестокостью, будто сейчас перед ней был совсем иной человек.
– Как вы… как вы могли? – сдавленно прошептала она.
– Не отрицай, что желала моего внимания, – мужчина провел большим пальцем по ее губам. – Теперь только попробуй… думать о ком-то кроме меня, – глаза его сверкнули раскаленным золотом.
***
Мученически вздыхая и закатывая глаза на происходящее, Ноэль прислонился к стене, с отвращением поглядывая на белый удлиненный пиджак, сменивший его любимый бунтарский плащ. Атмосфера располагала к более официальному стилю. Но пиджак – это единственное, что изменилось в его облике. Юноша раздраженно засучил рукава, расстегнул все пуговицы и раскинул полы в стороны, убирая руки в карманы джинс. Живая скрипка, фоново вымучивающая мелодию умирающих лебедей, лишь вгоняла в уныние, но никак не развлекала.
Мдааа. Музыкальный вкус у бати дерьмовый.
На политический прием в особняк министра внутренних дел съехались почти все влиятельные персоны. Юноша забавлялся, наблюдая за этим маскарадом фальши и лукавства. Лица политиков излучали одинаковые притворные эмоции и дежурные улыбки. Каждому из них что-то было нужно от другого.
Ноэль скользнул взглядом по толпе и с интересом остановился на единственном человеке, игнорирующем правила негласного притворства. Лэй Реджи, медленно потирая лоб и устало прикрыв глаза, сидел за столом в компании мужчин и женщин, что-то живо обсуждающих, и никак не реагировал на происходящее. К бокалу шампанского и вовсе не притронулся, а на попытки окружающих завести беседу – отвечал неизменным молчанием, будто ничего вокруг не видел и не слышал.
Что это с ним?
Темные глаза Ноэля сверкнули в свете десятков вычурных люстр банкетного зала.
Он… перешел черту?
Реджина, облаченная в короткое рубиновое платье с голыми плечами, грациозно опустилась рядом с директором на соседнее кресло и непринужденно заговорила, покачивая в ладони бокал с вином. Мужчина тут же молча встал и направился через весь зал к выходу. Замдиректора на мгновение замешкалась, но тут же вскочила с места, поспешив за ним.
– Кого-то отошьют, – усмехнувшись, негромко произнес Ноэль.