Она взяла женщину за руку – та сразу же опустилась на колени, подтягивая Кару ближе, и повернулась спиной, перекидывая копну каштановых волос вперед. Ослабленная лента, продетая между петельками, волнами спускалась с корсета и подрагивала от малейшего движения. Кара принялась ее затягивать, попутно косясь на задумчивое лицо Марии, обращенное к окну. Кого-то она ей смутно напоминала, но вспомнить никак не получалось.
– Я знаю, зачем ты здесь.
Кара замерла с лентой в руках.
– Жаль, он не увидит, какая я сегодня красивая, – женщина провела ладонью по кружевному рукаву, и улыбка ее погасла.
Горечь и сожаление, что она сдерживала, дрожали вокруг нее, резонируя с окружающим пространством.
– О чем ты говоришь? – Кара завязала ленту бантиком и взволнованно отступила.
Мария обернулась. Она была так добра и прекрасна, что захватывало дух. Но через мгновение лицо ее исказилось гневом и отвращением.
– Разве ты не видишь, что тебя используют? – ядовито прыснула она. – Ты никому не нужна! – женщина вцепилась ребенку в запястье и рванула на себя. – Ты – ошибка.
Нет, прекрати…
Оцепенение сковало Кару по ногам и рукам. Она не могла пошевелиться, настолько сильная ненависть разливалась вокруг.
– Никто тебя не любит! – шипела Мария.
Перестань!
– У такой как ты нет права жить! – женщина сверкнула глазами и вцепилась ребенку в горло.
–Замолчи! – закричала девочка, проваливаясь в омут злости и отчаяния и пытаясь освободиться от ее дикой хватки.
Кара схватилась за шею и села в кровати, вздрагивая от все еще явственных ощущений прикосновения безумных холодных пальцев.
Что… что это было?
В прошлый раз Мария сожалела, а в этот пыталась убить. Вероятность, что хотя бы что-то из этого правда, невелика. И все же девушку передернуло от страха, который еще не успел рассеяться после пробуждения.
Ну почему мне не может присниться поле с ромашками? Хотя бы раз...
Уже не верилось ни в один из сюжетов, что преподносило подсознание.
Обнаружив себя одетой во вчерашнюю спортивную одежду, Кара на мгновение задумалась, так как совершенно не помнила, как добралась до кровати. Смутно припоминала поездку в машине, а дальше…
Девушка помрачнела и упала лицом в ладонь.
Лэй угрожал мне. Замечательно.
Косвенно, но, несомненно, угрожал. Проверять, блеф это или нет, не хотелось. Слишком страшно. От воспоминаний о его высокомерном тоне укололо злостью. Подушка с глухим звуком прилипла к стене напротив кровати и сползла на пол.
Кара нахмурилась и завалилась на бок. Вчерашняя слабость утихла, но оставила после себя странное ощущение. Небольшая тяжесть во всем теле, как будто ты уже устал, еще не успев проснуться, легкая муть в голове и раздражение от раннего пробуждения.
Я ведь вчера не пила. Только газировку.
Девушка перевела взгляд на часы.
12 дня.
Ладно, не раннего. Просто пробуждения.
Странное чувство. Казалось, организм провалился в какую-то апатию и там и остался.
Кара привела себя в порядок, умылась, переоделась и двинула вниз за водой.
Директор в этот раз проводил выходной дома, а не как обычно на работе. Уже на лестнице был слышен шум воды и звон посуды.
Гадство.
Но вечное отсиживание наверху ничем ее положению не поможет. И раз вариант с отчислением и возвращением домой разбился вдребезги, она собиралась отселиться в отель, как он изначально и предлагал.
Не станет же он и этому препятствовать?
Холодок прошелся по коже, когда она прошла мимо Лэя налить воды. От одного мимолетного взгляда его колких глаз, бойкий настрой тут же сменился нервным смятением.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он как ни в чем не бывало, будто между ними и вовсе не существовало никакого напряжения.
Кара принялась медленнее пить воду, намереваясь подольше помолчать и собраться с мыслями.
Нарезая овощи, мужчина скользнул по ней цепким изучающим взглядом.
– Очевидно, полна сил и хочешь что-то обсудить, – заметил он.
Кара подавилась водой и закашляла, со звоном опустив стакан на столешницу и оттолкнув его к стене.
В глазах директора заплясали ехидные огоньки, когда он протянул девушке полотенце, а она отшатнулась назад, впечатавшись поясницей в стол.
Если усмехнется – убью.
Лэй воздержался от усмешки и остался стоять на месте с протянутым полотенцем в ожидании, когда ее отпустит.