Нила молча наблюдала за лицом Фей, пока та рассказывала.
– Он ответил, – продолжила Фей, – что, смирив гордыню и проявляя терпение, он много лет кормил и не давал в обиду свою семью, а поддавшись эмоциям, добился бы лишь того, чтобы его посадили в тюрьму, если не хуже. Ждать – это все, что я сейчас могу. И я буду ждать. И вы тоже будете. Наденьте это проклятое платье.
Нила пыталась отыскать в ней хоть малейший признак неискренности. В глазах горел огонь ярости. Ярости, на какую способна только мать.
– Позвольте мне побыть одной, – попросила Нила.
Когда в дверь постучали, она уже была одета. Стучали не из комнаты Жакоба, а из коридора. Нила справилась со страхом и порадовалась, что успела надеть платье, пока не открылась дверь.
– Так-то лучше, – одобрительно сказал лорд Ветас. – Ну-ка повернитесь.
Она обратилась к нему лицом, заставив себя встретить его взгляд.
Он осмотрел ее с головы до ног, медленно взбалтывая правой рукой вино в бокале.
– Вот теперь вы готовы, – заключил он.
– К чему?
Если он и уловил раздражение в ее голосе, то не подал вида.
– Я приложил немало усилий, чтобы получить приглашение на обед к женщине по имени леди Винсеслав. Наконец я добился своего. Вы отправитесь со мной и будете изображать мою племянницу. Вы застенчивая девушка и поэтому не пророните ни одного лишнего слова, кроме «да, госпожа» или «нет, госпожа». Я намерен ухаживать за нею и рассчитываю, что она проявит больше благосклонности, если со мной приедет близкая родственница. Вы понадобитесь мне на ближайшие две-три недели, не больше.
– Кто такая эта…
– Это вас не касается. Если вы хорошо сыграете свою роль, я предоставлю вам некоторую свободу. Насколько посчитаю нужным. Сыграете плохо – и я вас накажу. Понятно?
– Да.
– Хорошо. Где мальчик?
Ниле хотелось бы солгать. Но где он еще мог быть, если не в детской?
– Жакоб! – позвала она. – Зайдите сюда, пожалуйста!
Дверь детской открылась, мальчик вошел и с улыбкой посмотрел на Ветаса:
– Привет!
Ветас улыбнулся в ответ. Выражение его лица напомнило Ниле отполированный до блеска череп, который она видела однажды в лавке аптекаря.
– Привет, мой мальчик. Тебе нравится твоя новая одежда?
Жакоб повернулся и развел руки в стороны, хвастаясь обновками: элегантной синей курткой, такого же цвета штанами до колен и гольфами.
– Очень нравится! Спасибо.
– Не за что, мой мальчик. Я принес тебе кое-что еще.
Он вышел в прихожую и вернулся с коробкой не намного больше той, в которой лежали сапожки Нилы. Поставил коробку на пол, отбросил крышку и показал набор из двадцати деревянных кавалеристов.
Жакоб едва не задохнулся от восторга и принялся вытаскивать их из коробки, расставляя на полу.
– Отнесите их в свою комнату, – велела Нила.
Жакоб остановился и бросил на Нилу угрюмый взгляд. Затем сложил игрушки обратно и потащил коробку в детскую.
– Тебе нравится? – спросил Ветас.
– Конечно! Спасибо, дядя Ветас!
– Пожалуйста, мой мальчик.
Как только Жакоб вышел, улыбка мгновенно исчезла с лица Ветаса.
– Будьте готовы через полчаса.
Он глотнул вина и вышел, защелкнув снаружи дверной замок.
Жакоб назвал его дядей Ветасом.
Нила задумалась о том, как именно Фей собирается убить Ветаса. И как поступить, если ей самой такая возможность выпадет раньше?
9
Таниэль мчался по улицам Адопеста, не замечая ничего вокруг. Тамас мертв? Этого просто не могло быть. Старый сукин сын слишком упрям, чтобы умереть. Время приближалось к полудню, и Таниэлю пришлось пробивать себе дорогу через скопление экипажей, телег и прохожих. Он слышал, как Фель извинялась перед людьми, которых он толкнул.
Он остановился на мгновение, желая убедиться, что Ка-Поэль никуда не пропала. Она шла справа от него, неотступно, как тень. Фель выбралась из толпы. Посыльного, который нашел их в притоне, нигде не было видно.
– Поэль, ты не знаешь, он действительно погиб?
Девушка озадаченно посмотрела не него.
Он взял ее за плечи и подтянул к себе:
– Ты никогда не делала его куклу? Между вами нет никакой связи?
Ее взгляд прояснился, она покачала головой. Никакой.
– Бездна!
Таниэль повернулся кругом.
– Смерть вашего отца – ужасное несчастье. – Фель подошла к нему.
– Я не поверю, что он умер, пока не увижу труп этого старого сукина сына, – заявил Таниэль.