– Да, просчитался, – прищурилась Татьяна и промокнула вспотевшее лицо краем простыни.
Светлана слушала, пытаясь понять, о ком из общих знакомых идет речь.
– Представляешь, после того, как я ему отказала, он назвал меня лесбиянкой!
– Это тебя-то? – хихикнула Татьяна несколько более откровенно, чем следовало бы, рассматривая обнаженную Ирину.
Ее тело от жары уже успело покрыться красными пятнами, напоминающими ожоги.
– Сперва предложил переспать, а потом назвал лесбиянкой.
– Меня-то он назвал ведьмой. Но, как ты понимаешь, в хорошем смысле.
– А ты и есть ведьма.
– Зря ты на него обиделась, в слове «лесбиянка» нет ничего плохого, во всяком случае, в понятии нормальных мужчин.
– Не думаю, – Ирина потянула за край косынки, и хитро завязанный узел тут же распался.
Светлые волосы, ставшие немного влажными, тяжело упали на плечи.
– Эй, Светлана, ты тоже считаешь, что быть лесбиянкой не зазорно?
Раньше такие разговоры абсолютно не трогали Иваницкую. Она знала, что интересует ее саму в жизни, а сексуальные предпочтения других трогали ее мало. Но теперь ей сделалось неприятно, словно кто-то чужой и нежеланный прикасался к ее телу.
И она решила ответить вполне серьезно:
– Для мужчины в этом ничего страшного нет. Ну конечно же, мужчина-лесбиян – это нормальный человек, точно так же, как и женщина, – и Светлана стала, словно бы выступала на лекции, объяснять свою позицию. Мол, по большому счету мужчина всегда стремится овладеть большим числом женщин, и это считается нормальным. В то же время, если женщина имеет отношения с большим числом мужчин – это плохо.
– Нет, не получится из тебя феминистки, – тут же вставила Ирина.
– Нет, я еще не закончила, – Светлана почувствовала, что наверху становится невыносимо горячо и опустилась на ступеньку ниже.
Теперь подруги могли разговаривать уже на равных.
– Думаете, почему мужчин раздражает, если у их женщин есть любовники? Хотя, вроде бы, ничего плохого в этом нет. Женщина, как правило, денег на мужчину не тратит.
– Честно говоря, не задумывалась над этим.
– Если жена имеет любовника, то ее муж, узнав об этом, подсознательно думает, будто вступил в связь с мужчиной. А это для нормального человека – ужас. Если же его жена спит с женщиной, то подсознательно он подозревает, что вступил в связь еще с одной женщиной и радуется как последний идиот.
Татьяна покосилась на Светлану и несколько опасливо покачала головой:
– С твоей философией можно оправдать все, что угодно, – и тут же прищурилась. – Кстати, а кто есть у тебя сейчас?
Иваницкая даже не сразу поняла вопрос.
– Как это – кто есть?
– С кем ты сейчас, как только что выразилась, вступаешь в связь?
– Он… – замялась Светлана и почувствовала, как лицо ее наливается краской.
– Не она же…
– Ты смотри, точно влюбилась девка! – поставила диагноз Ирина и, как бы жалея, погладила Иваницкую по волосам. – А почему ты нас с ним не познакомишь?
– Понимаете…
Но разве могла Иваницкая сказать им, что сама боится позвонить Комбату, что видела его десять раз в жизни и не знает – встретятся ли они снова? Но к ее счастью, подруги быстро забыли о начатом разговоре и увлеклись обсуждением планов на завтра. Светлана ощущала, как горят ее щеки от жары, от стыда, чувствовала, что ей хочется плакать и ничего не могла с собой поделать.
Спасло ее лишь то, что после парилки женщины приняли душ и слезы можно было выдать за капельки воды. Ей хотелось домой, хотя Иваницкая понимала, это тоже не спасет. Если непорядок на душе, то куда ни иди, везде почувствуешь себя лишней и ненужной.
Как мало нужно для счастья – всего лишь один звонок и.., встреча! Посмотреть человеку в глаза и поверить, что любишь не только ты, но любят и тебя.
Борис Рублев и не подозревал, какие переживания сейчас терзают Светлану Иваницкую. Он, привыкший к размеренной, наполненной событиями и трудностями жизни, в те немногие дни, когда наступало спокойствие, сам искал и непременно находил чем себя занять. Плохая погода – ничего, тем приятнее совершить утреннюю пробежку, вернуться домой мокрому, сбросить в прихожей забрызганные грязью кроссовки и тут же, не останавливаясь, продолжить занятия с гантелями. Отложив их, ухватиться за гирю и поднимать ее до изнеможения. После таких занятий никакие глупости в голову не лезут. Нечем заняться, – встретиться с друзьями, позволить себе немного выпить и за разговором не заметить, как наступает вечер. А там – программа новостей, пара газет и можно «на боковую». О том, как он помог Андрюше Подберезскому приструнить сектанта, Комбат старался не вспоминать, не любил он когда кто-то был обязан ему «по жизни».
Но даже в отлаженных системах случаются сбои. Дело в том, что большинство сослуживцев Комбата к этому времени уже обзавелись семьями, занимались бизнесом. И наступали моменты, когда Борис Рублев оставался один на один со своими мыслями. А он привык рассуждать о вполне конкретных вещах, не любил заниматься самокопанием.
Так случилось и в тот день, когда из Берлина прилетела Светлана Иваницкая. Пробежка, зарядка, холодный душ. Борис Иванович готов был в тот день к любым трудностям: мысли в порядке, тело в боевой готовности. Но день предвиделся серым и скучным. Комбат придумал себе занятие – копался во дворе с легковой машиной. Отрегулировал тяги, промыл днище, подтянул разболтавшиеся крепления. Самая грязная и незаметная чужому глазу работа.
Минут тридцать он возился с ведром и тряпкой, наводя на кузове блеск. Небольшой «форд» смотрелся теперь, как игрушка, выставленная на витрине «Детского мира».
"С такой машиной, да хороших бы попутчиков в дороге к хорошим местам, – мечтательно подумал Комбат, выливая грязную воду из ведра в сток ливневой канализации. – Подготовка прошла, а к чему? Можно еще раз пятьдесят поднять гирю, сто раз присесть на одной ноге… Ну и что?
Кому все это надо? – подумал Комбат. – Разве что еще раз докажу себе, мол, я по-прежнему могу это сделать".
Надоедать лишний раз Андрею Подберезскому ему не хотелось. Все-таки, у того дела, и можно понять человека. И тут Комбат вспомнил о Светлане Иваницкой, хотя в общем-то, всегда настороженно относился к женщинам, и не без основания.
Свободный, неженатый мужчина – это легкая добыча, и верить в искренность высказываемых чувств не приходится.
Светлана выгодно отличалась от других женщин, которые попадались в жизни Комбату. Он сразу же, с первой встречи понял, что от нее никогда не услышит слов, в которых прозвучат жалобы или претензии к нему. Ей всегда будет достаточно того, что он, Комбат, посчитает нужным дать ей. И не больше. В этом он чувствовал свою родственную близость с Иваницкой. Сам он тоже никогда не требовал от других большего, чем то, на что они были способны, чем то, что они готовы были дать сами.
«Это сколько же мы не виделись? – подумал Рублев, машинально определяя, хорошо ли выбрита щека. Получалось три недели. – Если хочешь держать ее и дальше при себе, звони хотя бы раз в неделю», – обратился к себе Комбат с очередным благим пожеланием.
Он боялся подумать об Иваницкой с нежностью. Таких чувств он избегал не только на словах, но даже и в мыслях. Они ему казались чем-то зазорным и, набирая номер Светланы, Комбат пытался уверить себя, что делает это только из жалости к женщине. Но тут же почувствовал, как горячо стало сердцу лишь только в трубке прозвучал ее голос:
– Алло! Здравствуйте, с вами говорит Светлана.
– Светлана? Добрый день, – тут же выдохнул в трубку Комбат заранее приготовленные слова.
А женщина даже не обратила внимание на его слова и продолжала говорить:
– К сожалению, меня сейчас нет дома.
– Как это нет? – не успел сообразить Комбат, как тут же прозвучало объяснение.
– Вы слушаете автоответчик, и если у вас есть сообщение, оставьте его после длинного сигнала. У вас есть три минуты. Спасибо за звонок.
Теплота на сердце сменилась злостью. А тем временем в трубке уже прозвучал длинный гудок, раздался щелчок. Но Рублеву не хотелось разговаривать с автоответчиком, пусть он даже и отвечал голосом Светланы.