Но Бахрушин, приехавший к вечеру, развеял и эти сомнения:
– Учить – это громко сказано, – рассмеялся он, лишь только Борис Иванович пересказал ему суть разговора.
– А какого хрена японцы тогда сюда едут?
– По-моему, ничего сверхъестественного здесь нет. Это можно было бы назвать военным туризмом. Богатые люди, интересно им пострелять из нашего оружия, покататься на наших танках. Все равно половина оборудования стоит, а платят они неплохие деньги.
– Ой ли, – засомневался Рублев, видя некоторую неискренность в глазах Бахрушина.
– Есть кое-какие подозрения, но ты, майор не волнуйся. Мои люди всегда смотрят за такими делами со стороны и всегда вовремя вмешаются, если что.
– Бардак полный сейчас, – отвечал ему Рублев, подписывая документы, но все-таки даже в самый последний момент не отказался.
И вот теперь он ехал на машине к полигону, теперь у него уже имелся новенький, приятный на ощупь пропуск, снабженный не только фотографией, печатью, но и запакованный в прозрачный пластик. На таком документе невозможно сделать исправления. Начнешь пластик отрывать, а он оторвется вместе с бумагой.
На этот раз его пропустили на полигон вместе с машиной, правда, тут же заставили ее припарковать, но уже по другую сторону забора. И вновь полковник Брагин примчался встречать Комбата лично. Сразу было видно, что контракту с японцами придают здесь большое значение и не только из-за денег, которые они платили, а из-за того, что распоряжение пришло с самого верха.
– Приехали японцы? – поздоровавшись, поинтересовался Комбат.
– Нет. Будут где-то к обеду. На первых порах им нужно будет демонстрацию личного состава наладить и техники.
– Ребята хоть подготовленные?
– Конечно. Есть у нас один взвод… Пользы от него, конечно, как от роты кремлевского караула.
Мы их разъездным цирком называем.
– Знаю таких, – рассмеялся Комбат.
– Они всякие идиотские фокусы показывать умеют.
– Иллюзионисты, – продолжал смеяться Комбат.
И полковнику, и майору было приятно, что они понимают друг друга с полуслова и знают цену настоящему мастерству – не показному – способному найти применение в бою.
– Сам сейчас увидишь. Доску об голову сломать, бетонную плитку надвое развалить, лбом бревна без пилы на чурбаки разделать. На это они горазды.
Командирский «уазик» мчал по асфальту, разбрызгивая на удивление чистую, какой не бывает на городском асфальте, воду из луж.
– Вон они, – закричал Брагин, привставая на сиденье и показывая рукой в открытое окно.
У самого подножия пригорка можно было рассмотреть человек тридцать солдат, развалившихся прямо на подсохшей траве. Вскоре издалека послышался резкий окрик командира, завидевшего «уазик» Брагина.
Бойцы моментально построились в две шеренги, готовые встретить полковника. Все обидные эпитеты, которыми наделял до этого Брагин показательный взвод спецназовцев, полковник на этот раз оставил при себе.
– Ну как, ребята, готовы? – спросил он после доклада командира взвода.
– Что хотите сделают, товарищ полковник.
Будет чем японцев удивить.
– А теперь, – полковник подтянулся и перешел на официальный тон, – представляю вам вашего нового инструктора майора… – Брагин на какое-то мгновение забыл фамилию Комбата и дернул головой, но вовремя вспомнил, – майора Рублева.
На Комбата смотрели тридцать пар глаз, рассматривали критически. Мало кого из ребят он мог удивить своим крепким сложением. Треть из них была выше Комбата, а треть – и шире в плечах. Но Рублев знал, подобная сила обманчива.
Такой гигант хорош в торжественном карауле, но не в бою.
– До обеда вы находитесь в распоряжении майора Рублева, – продолжил полковник Брагин.
– А после обеда?
– После обеда тоже.
Затем без лишних церемоний Брагин распрощался с Рублевым и напоследок сказал:
– Приеду вместе с японцами.
И командирский «уазик», пробуксовав колесами на влажной земле, умчался за холмы.
Лейтенант, командовавший взводом, вопросительно посмотрел на Комбата:
– Хотите посмотреть, что умеют мои ребята?
– Нет.
– Почему?
– Научить их до обеда я все равно ничему не успею, а программа показательных выступлений у вас, думаю, разработана до мелочей.
Лейтенант ухмыльнулся:
– Так точно.
– И брось мне, лейтенант, говорить «вы».
– Есть, – расплылся тот в улыбке.
– Вольно! Разойтись и заниматься своими делами! Но дальше ста метров не отходить.
Лейтенант надеялся, что Рублев сядет поговорить с ним, но разговор получился коротким.
– Не выспался я сегодня.
Комбат присмотрел себе широкую деревянную скамейку без спинки, на которой сидели солдаты во время занятий в поле, прилег на нее и тут же заснул.
«Хрен знает, что такое! – подумал лейтенант, опасаясь за свое будущее. – Все пошло вверх тормашками. Инструктор новый, инструктаж не проводит, спать завалился, японцы приезжают…»
Но ему ничего не оставалось делать, как только ждать. Ответственность за предстоящее выступление лежало теперь целиком на Комбате.
«Будь что будет» – решил лейтенант и тоже устроился спать, подложив под голову свернутую плащ-палатку.
А в ожидании представления на площадке высились стопки кирпичей, четырехсантиметровые доски, сложенные аккуратной стопкой, с десяток бетонных плиток, которыми выкладывают тротуары. Тяжелые облака летели над верхушками деревьев, осыпая землю мелким моросящим дождем, вылизывавшим последние пятна грязного мартовского снега.
Японцы на полигон приехали, естественно, не одни. Их сопровождал высокий чиновник из аппарата Совета безопасности. Пятеро японцев и два славянина – переводчик и шофер – вот и вся делегация, прибывшая на микроавтобусе в этот день к КПП.
Все уже было договорено. Стоило лишь показать временный пропуск, как ворота распахнулись.
«Уазик» Брагина ждал, развернутый поперек дороги, единственной, по которой можно было проехать от ворот к полигону. Когда до микроавтобуса оставалось метров пятьдесят, «уазик» вздрогнул и неторопливо поехал, указывая дорогу.
Брагин, сидевший на переднем сиденье, снял микрофон автомобильной рации и стал вызывать капитана, командовавшего ротой, в составе которой находился демонстрационный взвод.
– Ты смотри, – бросил Брагин в микрофон, – через четыре минуты прибудем. Чтобы все стояли в строю и нигде ни единого бычка на траве не валялось!
– Есть! – донеслось из динамика.
Когда делегация прибыла, возникло небольшое недоразумение. В общем, докладывать следовало тому из прибывших, кто выше по званию. Но в каком звании находится чиновник из Совета безопасности было не понять. Он приехал в штатском.
Но и это затруднение быстро решилось.
Полковник Брагин быстро представил Комбата и лейтенанта гостям, а сам отошел в сторону.
Имен японцев называть не стал, не укладывались в памяти, а доставать список, напечатанный на машинке, ему показалось неудобным.
Вид японцев насторожил Комбата. Он ожидал увидеть тщедушных, низкорослых азиатов, которые смотрятся нормальными людьми только в телевизоре, когда рядом нет объекта для сравнения, а оказавшись среди европейцев, тут же превращаются в карликов. Трое из японцев оказались высокими, довольно крепко сложенными мужчинами лет тридцати-тридцати пяти, а вот двое соответствовали классическому представлению о жителях зарубежного Дальнего Востока.
«Технари, наверное, – подумал Комбат, – в очках. Такой и подтянуться на перекладине, самое большое раза три, сумеет».
Не понравилось Рублеву и то, что человек из Совета безопасности представляться не стал.
– Они по-русски понимают? – осведомился Рублев у чиновника СБ.
Тот кивнул:
– Понимают, но не очень хорошо.