– Понял, – кивнул парень, понимая, что лучше Грошу не перечить, да и спорить бессмысленно.
Петруха уже давно пожалел, что убежал вместе с этими двумя мерзавцами. Лучше тюрьма, лагерь, чем холод, голод и опасности. Ведь, скорее всего, их поймают, хотя, пока что Бог миловал и бандитам удавалось вовремя уносить ноги, обходя засады, расставленные солдатами.
– Пошли.
– С Богом.
– Ты Бога не поминай-то.
Уголовники, держа автоматы наготове друг за дружкой медленно двинулись к домику. Петруха обошел домик и стал шагах в семи от маленького окошка, спрятавшись за пихтой.
Он тут же подумал:
«Какого черта меня сюда поставили? Через это окошко даже собака не выскочит, такое оно маленькое. Ну, ладно, Грош поставил, ему и решать».
Дверь в домик оказалась не запертой. Охотники явно никого не опасались. Грош и Сема вошли бесшумно, лишь дверь едва слышно скрипнула, тонко и протяжно. Бурлаков этот скрип слышал, но подумал сквозь сон, что, скорее всего, это Комбат или Андрюха вышли отлить. Дело обычное.
Поэтому он лишь повернулся на бок, удобнее устраиваясь в своем спальнике.
Когда глаза бандитов привыкли к темноте и они смогли рассмотреть трех спящих мужчин, Грош поднял автомат и громко сказал:
– Эй, мужики, не рыпайтесь, а то пристрелю, не задумываясь! А ты, Сема, зажги фонарь.
Комбат услышал этот противный голос и немного приоткрыл глаза. Он увидел темные силуэты, мягкий блик на стволе автомата.
«Интересно, кто это?» – подумал он, поворачивая голову.
– Я сказал лежать и не рыпаться!
– Мы и так лежим, – прошептал Рублев.
Бандитов было двое. Один возился с фонарем.
Наконец тот загорелся и свет показался удивительно ярким, даже ярче солнечного. Комбат на секунду зажмурился.
– Ну что, уроды? – пробурчал Сема, оглядываясь по сторонам.
В углу, на бревенчатой стене, висели три охотничьих карабина.
– О, и пушки у них есть! Слышишь, Грош? – Сема подошел, снял оружие и перенес его к двери. – Слышь, Грош, и жратвы у них море.
Действительно, на столе стояли ящики, банки, картонные пачки, а от печки вкусно тянуло мясом.
Сема сглотнул слюну.
– Эй, кто вы такие? – приходя в себя, поинтересовался Бурлаков.
– Лежи и не задавай вопросы, – направив прямо в лицо Бурлакову автомат, сказал Грош. – Ты что, прокурор или следователь, чтобы задавать вопросы? Здесь я спрашиваю, а не вы. Так что, лежите и не дергайтесь, пока целы.
«Солдаты, появившиеся днем у домика, говорили о трех беглых заключенных, а здесь их только двое, – вспомнил Комбат. – Интересно, а где же третий? Скорее всего, на улице. А может, его уже нет в живых? Может, их осталось двое?» – и Комбат встретился взглядом с Подберезским.
Тот моргнул, давая знать, что пришло время действовать.
– Послушайте, мужики, если вам что надо, возьмите и идите своей дорогой. Мы тут отдыхаем, приехали черт знает откуда.
– Молчи и не выступай! Захлопни рот! – явно выходя из себя, начинал нервничать Грош.
Ему хотелось как можно скорее разделаться с этими тремя и приняться за жратву. В теплом, хорошо натопленном домике все его тело мгновенно налилось мягкой тяжестью, и Грош почувствовал, как нестерпимо хочется спать, вот здесь же, на топчане, у печи, от которой тянет таким приятным теплом.
– Эй, мужики, послушайте, берите, что вам надо.
– Без тебя знаем, – сказал Сема, – сами решим, что надо взять, а что оставить.
– Вот и хорошо, вот и договорились, – ласковым голосом сказал Комбат.
– С тобой еще никто ни о чем не договаривался.
– Ладно, ребята, я не хотел обидеть. Может, вам деньги нужны, так у меня есть, возьмите. Вот, возьмите, – и Комбат, высунув руку из спальника, указал на свой бушлат, висевший прямо над ним. – Вот здесь, в кармане, у меня много денег, – и Комбат правым глазом моргнул Подберезскому, давая понять, что сейчас он начнет действовать.
– Деньги, говоришь?
– И рубли, и баксы.
А Гриша Бурлаков, лежащий чуть в стороне, почти под окошком, уже сжимал рукоять охотничьего ножа, большого, с массивным острым, как бритва, лезвием. С таким ножом можно ходить на медведя.
«Суки! Суки! – думал Бурлаков. – Сейчас я вам устрою. Я привез друзей, а тут какие-то беглые каторжники мне всю малину портят. Ну, я вам сейчас покажу!»
– Эй, ты, лежи! – словно бы почувствовав намерение Бурлакова, резко прикрикнул на него Сема, наводя ствол «Калашникова». – Я сказал, лежи!
– Хорошо, хорошо, – ответил Бурлаков.
Драка была короткой, продолжалась лишь несколько секунд, ну, может, полминуты. Захрустели выворачиваемые суставы, несколько ударов – сильных, точных, а самое главное, злых – и бандиты были обезоружены.
– Не подходи к окну! – крикнул Комбат Бурлакову. – Там третий! – и Рублев бросился к Грише, сильно ударив его в плечо.
Прогремела автоматная очередь, сухая, гулкая и короткая. Зазвенело стекло.
– Ах, ты, сука! – Бурлаков на четвереньках подполз к окну, а Комбат и Подберезский держали поваленных на пол бандитов.
– Сейчас я тебе покажу, сейчас.
Комбат бросил «Калашникова», Гриша на ходу ловко поймал его, передернул затвор и отскочил к двери. Он открыл ее ударом ноги и выскочил из дома. Прогремела еще одна очередь, такая же короткая и резкая, и Бурлаков по этим выстрелам понял, стреляющий абсолютно не умеет пользоваться оружием, явно не профессионал. Но предлагать сдаться было бессмысленно.
А Петруха уже понял по теням, грохоту мебели, что произошло в доме. Тем более, он услышал сдавленный хрип и голос Семы:
– Суки! Суки! Гады!
«Да их повинтили!» – тут же решил Петруха и, увидев в окне силуэт мужчины, выстрелил.
Автомат дал короткую очередь, а Бурлаков в свитере лежал за кучей наколотых Подберезским дров, вглядываясь в темноту, пытаясь точно определить место, где сейчас находится бандит.
И он увидел то, что искал – едва различимую тень за толстым стволом пихты.
«Вот ты где! Ничего, я до тебя доберусь!» – Бурлаков пополз, старясь, чтобы автомат не звякнул, чтобы не треснула ветка под локтем.
Он зашел сзади и, поднявшись на ноги, спрятался за дерево. Бандит стоял, не зная, что делать – то ли броситься в дом спасать приятелей, то ли удирать – туда, к реке, где у мостков была привязана моторная лодка. Бросить Гроша и Сему он опасался – если те вырвутся, то найдут и прикончат.
"Черт его знает, что там произошло? Может, все и нормально? Но тогда ведь должен кто-то появиться на крыльце, махнуть ему рукой и позвать в дом. Но, скорее всего, приятелей повинтили.
А может, попытаться их спасти?" – думал Петру ха, нервно переминаясь с ноги на ногу и прижимаясь щекой к шершавой коре дерева.
Но закончить размышления он не успел. Как огромный и сильный зверь бросился на него сзади Гриша Бурлаков, сбивая с ног и выдергивая автомат из рук.
– Лежи и не двигайся! – раздался у Петрухи над головой голос Бурлакова.
Петруха был тоже не подарок, хотя голодный, уставший, измотанный долгими переходами. И он решил померяться силой с Гришей. Лучше, конечно, он бы этого не делал, потому что получил такой удар в пах босой ногой, что тут же обмер и, почти теряя сознание, замер на земле. Второй удар пришелся в челюсть, сильный и резкий.
А затем Гриша Бурлаков связал своего пленника и поволок к дому. На крыльцо уже вышел Комбат с автоматом в руках.
– Ну, как ты, Гриша? Тащи его в дом, будем с ними разбираться, – вид у Рублева был воинственный. – Ну, и завез же ты нас, Гриша! Какие-то беглые каторжники шастают, поспать не дают, вообще, черт знает, что здесь творится! А ты говорил, никаких людей…
– Извини, Иваныч, – сказал Бурлаков, – черт их знает, откуда они берутся! Наверное, ты такой человек везучий…
– Ладно, не надо продолжать.
Борис Рублев подошел к заключенному и тряхнул его за плечи.
– А ты совсем молодой, почти пацан. Сколько тебе лет?
Петруха не ответил. Болевой шок еще не прошел.