– За мной никто не следил. Я немного интересовалась этим и тренировалась в ваших классах, прежде чем попала в Америку. Помнишь?
– Может быть, крошка, но ты не знаешь все ходы и выходы. Теперь мне нужно срочно отсюда выбираться.
– Прости, Тайгер, но ты часто звонил мне и раньше…
– Забудь об этом.
Я успел сообразить, как больно могу ранить ее своим тоном, и улыбнулся, чтобы смягчить его, но было поздно. Я стоял, рассматривая неправдоподобную красоту женщины, которую чуть не прикончил недавно, которую, как я думал, остро ненавижу, потому что был убежден, что она настоящая Рондина, чуть не убившая меня когда-то.
Даже теперь я чувствовал огонь желания, и это было так сильно…
– Ты лишил меня свадьбы, Тайгер. Я долго ждала своей первой брачной ночи, и уже некоторое время пытаюсь забыть…
– Когда наступит наша ночь, крошка, тебе не захочется ее забывать! Я все объясню…
Она медленно покачала головой, и ее темно-рыжие волосы упали вдоль лица тяжелыми прядями.
– Ты еще не рассчитался со мной, Тайгер. Ты можешь забыть па время об этом, а я – нет.
– Послушай, крошка…
– Прежде чем ты исполнишь свой долг, отдай мне брачную ночь.
– Рондина…
– Я знаю все, что должно произойти. Я теперь знаю то, что не знала прежде и не могла бы узнать никогда.
Она мягко улыбнулась, встала с грацией какого-то большого прелестного животного и очень медленно стала снимать свой твидовый костюм. Все, что под ним было – это тонкая ночная рубашка из черного прозрачного нейлона, которую она приобрела специально для этой ночи. Она так плотно прилегала к телу, что казалась ее второй кожей, сквозь которую просвечивала еще одна, серебристая. Прекрасная симметрия се грудей и бедер, тяжелых, словно снопы пшеницы… Когда она повернулась и направилась к кровати, то их призывное колыхание было как вызов мне – ее мужчине.
Она откинулась на подушки и призывно посмотрела на меня.
Я уже знал, на что это будет похоже, – дикая радость плоти, непомерный огонь желания, – потому что однажды, чтобы удержать ее, я был с ней близок. Теперь она хотела удержать меня, заставив иметь ее вторично, и знала, что я не смогу ей отказать.
Я шагнул вперед и, теряя над собой власть, коснулся ее тела. Неожиданно раздался звонок. – Пусть, – прошептала она. – Пусть! Я поднял трубку.
– Талдон слушает.
– Рей Уоттс, Тайгер. Ты приказал позвонить тебе, как только я что-нибудь разнюхаю. Ты чистый?
– Валяй, Рей.
– Мы проследили крошку Верд из Солнечной Долины до Л. А. [2] Во время пути она четыре раза меняла документы. Некоторое время она работала на оптическом производстве, что-то связанное с художественной фотографией, потом в качестве технического советника под именем Элен Велн.
– Почему она сменила имя?
– Все, что мы могли предположить, так это то, что она хотела избежать огласки и всего, что связано с прошлым. На нее слишком косились несколько лет подряд.
– У нее есть семья в Германии?
– Нет никого. Это единственная причина, которая помогла ей прижиться здесь.
– Где она сейчас?
– Неделю назад подходящая по приметам женщина вышла из автобуса «Л. А. – Нью-Йорк». Мне кажется, она у нас где-то под боком. Может, покопаться еще тут, в Нью-Йорке?
– Нет, я займусь сам, так будет быстрее.
– У меня есть фото. Она настоящий атлет, и ты ее сразу опознаешь.
– Как у нее с политикой?
– Брось это, дружище. К ней сразу подступило несколько групп, которые хотели использовать ее перебежку на нашу сторону в своих целях, но она не пожелала иметь с ними ничего общего. Она придерживается данных, записанных в ее гражданских бумагах.
– Под каким именем?
– Под старым.
– Адрес?
– Дом 165, Хунгосс, Л. А.
– Когда ее ждут обратно?
– Л. Г. «Продикцион» начинает новую картину через два месяца, и она работает там дублером, то есть подменяет звезд – трюкачка. Я понимаю, особая известность ей ни к чему, но с се фигурой она и сама скоро прославилась бы.
Я мог бы еще добавить, что она слишком умна для трюкачества, но промолчал.
– Билл Коплейн просил передать, что ждет твоего звонка. Он чист. Отель на 30-й улице.
– Хорошо, Рей, я ему позвоню.
Я повесил трубку, нашел в справочнике его домашний телефон и позвонил. На втором гудке кто-то поднял трубку и спросил настороженным голосом:
– Да?
– Билла Коплейна.
– Кто его спрашивает?
– Это неважно, приятель. По делу, из агентства. Позовите его.
– Да, но…
– Тогда забудь, – буркнул я и положил трубку.
Потом позвонил Вилли Гиббонсу и осведомился, что происходит у Коплейна. Ему не составило труда быстро ответить:
[2] Лос-Анджелес (Прим. ред.)