– Заткнись! – это был голос Рондины, в котором были страдание и боль.
Ева расхохоталась. Она сделала сопернице больно, и даже теперь в ней оставалась какая-то тайная сила, которая заставляла меня хотеть ее. Ее тяжелые бедра, груди, все тело…
Она повернулась к Рондине и, хрипло рассмеявшись, сказала:
– Ты никогда его не выиграешь!
– Ты хотела сказать, что мы никогда не проиграем? Оружие в руке Евы плясало от напряжения и нетерпения. Пора было кончать игру.
– Я подпишу.
И я подписал, но прежде под дулом 45-го перекатился к трубе отопления и приковался к ней наручниками, которые она бросила мне через всю комнату. Из осторожности она не подходила близко ко мне и командовала из дверного проема. Затем она вынесла какой-то предмет.
– Это мой вам сюрприз, милые вы мои. Маленькая штучка, которая наделает много шума. Кричать бесполезно, стены здесь звуконепроницаемые. А я проверю все входы и выходы, чтобы не попасть впросак, как это сделал Спаад.
Тут она заметила у меня в руке ручку Эрни с блестящим колпачком.
– Хотелось бы обменяться сувенирами, так, кажется, заканчивается официальная часть приемов, – Ева вытащила из заднего кармана брюк нож и отсекла локон белокурого золота. – Вот!
– А тебе, Ева, вот это, – и я протянул ей ручку, сняв блестящий колпачок.
Она прошла вперед, и замок щелкнул за ее шикарной фигурой.
– Теперь живо!
– Но, Тайгер…
– Потом, крошка!
Я стал вывертывать руку из наручников. Каждое движение причиняло боль, каждое движение казалось последним. Наконец я вскочил на ноги и рывком поднял Мартела. Развязывать Рондину не было времени. Я рванул путы на его ногах и крикнул:
– Быстро вперед!
Я схватил Рондину в охапку, и мы вылетели из убежища. Следом за нами раздался взрыв.
– Все, игра закончена, – облегченно вздохнул я, глядя Рондине в лицо, покрытое пылью и слезами. – Но это последняя игра. Она отвернулась.
– Но ты подписал бумагу!
– Черт с ней, она не доживет до рассвета.
– А мы?
– Взгляни, крошка…
Прямо перед нами вставало солнце, и его прекрасные лучи отсветами ложились нам под ноги.
Ева до рассвета не дожила. Последнее изобретение Эрни громогласно сказало свое веское слово.