Старая история проскользнула в мозгу, но не провалилась в пыльный чулан подсознания, а зацепилась, породив совсем даже неплохую идею.
"Значит, придушат меня тут за оружие, да? - как-то даже весело подумал Михалыч. - Значит, каста у вас и все такое? А вот хрен вам по всей морде, господа хорошие. Как отведаете мое пойло, еще драться будете, кто первый со мной поручкается!"
- А скажи мне, молодой человек, - произнес Михалыч задумчиво. - Если я сделаю королю в подарок некую машину, он не обидится?
- Смотря какую, Михалис-катэ, - произнес молодой моряк. - Если она того стоит, на королевскую награду можете рассчитывать. Люди говорят, король любит новое, хотя и обычаи предков не забывает.
- Хорошую, Торрельм-катэ, - польстил самолюбию матроса Михалыч. Слова - не деньги, их меньше не станет, а лишних друзей, да просто хороших знакомых не бывает. Особенно если все вокруг - внове, а они хоть подсказать могут, что стоит делать, а чего ну никак нельзя. Хотя и сам, в общем, не пальцем деланный... - Напиток я приготовлю королю невиданный, как слеза Богов... И повара какого-нибудь научу, как готовить дальше, и как такую штуку делать.
Амори сидел в своем рабочем кабинете, перо в руке нетерпеливо черкало что-то на пергаменте. Указ о новом налоге будет готов уже сегодня, а переписан набело и объявлен герольдами уже завтра. Господа толстосумы любят, чтобы им позволяли жиреть и обогащаться, любят, чтобы их защищали могучие армии и флоты - а вот платить за защиту не любят. И ведь при всей своей тороватости не понимают элементарного: без многочисленной, сильной, хорошо обученной и вооруженной - и знающей себе цену - армии и флота сколенцы сотрут их в порошок. Сколенцы ведь подозревают - и не без оснований подозревают, не без оснований, - что богатство алкских купцов прямо связано с их нищетой. И, значит, нет ничего плохого в том, чтобы...
Стало быть, без королевских полков все они - смертники. И вот на них-то, на этих самых полках, жмоты из Первой и Второй гильдий пытаются экономить. Воистину, жадность несовместима с разумом. А ему, королю алков, халгов, белхалгов и Верхнего Сколена, приходится расхлебывать. Этак опять придется засидеться до утра, и улечься, даже не коснувшись жены. Бедная, бедная королева Клотильда, и как она еще терпит погрязшего в делах государственных муженька? То только и выручает, что мудрая она женщина, и понимает, что король кончается, когда начинает предпочитать любовное ложе рабочему кабинету. А начинается бессильное ничтожество - вроде новоявленного, только вчера прилетел почтовый голубь с донесением от посла, Императора Карда и его предшественников, сгубивших великую державу.
Осторожный стук в дверь отвлек Амори от размышлений над указом. Рука метнулась к лежащему на неприметной полочке в столе мечу. Но сознание успело предупредить, что стук - правильный, три-два-три. Так стучится личный телохранитель, который не мог предать, потому что не мог предать никогда. Наверняка с каким-то донесением.
- Входи, Веррельм, - скомандовал король. Этот человек начинал еще при отце, кто знает, чем все кончилось бы в самом начале, если бы он не убедил алков встать на сторону юного короля. Ему позволено многое - в том числе такое, что не позволено даже Клотильде. Например, перебивать короля и спорить с ним. Естественно, лишь на Малом Совете, никак не на официальных приемах. - Что нового?
- Амори-катэ, вам передали дар. Какой-то приезжий мастер добивается аудиенции, а пока предлагает отведать напиток, который он называет "слеза богов".
- Да что за слеза такая, Веррельм? И давай-ка без "катэ", ты меня знаешь столько, сколько я живу. И, кстати, чего этому идиоту надо? Чтобы в Гильдию приняли?
- Нет, пока просто с вами побеседовать. Но не в общем порядке, а с глазу на глаз.
- Это даже интересно. Что за секреты такие?
- Он отказался говорить, ваше величество. Говорит, король сам примет решение, когда отведает его дар.
- Хм-м, а парень-то этот, который все мои яства пробует, эту дрянь в рот брал?
- Да, ваше величество. Говорит, это что-то хмельное. Только не может опознать, что. Жидкий огонь, мол. Но точно - не отрава. Я дал попробовать три дня назад - никаких признаков отравления. Даже похмелья - но он и сделал-то один глоток.
- Ну что ж... Зелье у тебя с собой? Я так и думал. Давай сюда, думаю, хватит на сегодня указа, завтра доделаю...
Будто по волшебству, в руке телохранителя появилась массивная керамическая бутыль. Интересно, как он ее незаметно пронес? Он хоть и входит в десяток лучших мечников королевства, может, и в тройку, но к фокусам в стиле балаганщиков до сих пор склонен не был. Нашлась и кружка - отцов приятель не делал необдуманных поступков, правда, и думать умел быстро. Поставив кружку на стол, Веррельм осторожно налил полкружки мутноватой белесой жидкости. Амори принюхался: пахло резковато, но, в общем, неплохо. Тогда король решился поднять кружку, поднести к губам и резко, как пиво, опрокинуть в рот. В горле словно полыхнул огонь, на глаза навернулись слезы.
- Кх-кхе... И правда, жидкий огонь! - прохрипел король, ища, чем бы заесть. - Как он такое делает?
- У него есть особая машина, которая гонит это зелье из ржи. Он туда добавляет сахар, еще чего-то, варит - или не варит, Ирлиф его поймет - но в конце напиток капает из какой-то трубки в бутылки, горшки и кувшины.
- Эту машину прежде никто не видел?
- Утверждает, что он сам ее сделал, и напитки такой крепости тут больше никто делать не умеет.
- Он прав. Я пробовал горскую бражку, когда баркнейский посол предлагал - и скажу тебе, эта штука вдвое крепче. Будет валить с ног того... Кого нам в чем-то надо убедить. Например, Карда. Или, скажем, северных королей... А кем он был в прошлом, этот мастер?
- Говорят, в Валлее помогал мастерам-оружейникам. А до того его нашли рыцари в деревне провинции Эрвинд, еще когда восстание начиналось. Но кем он был раньше - что-то неясно. Может, вам скажет, ваше величество. Но прошу подумать об охране. Мы встанем так, что никто нас не заметит.
- Пожалуй. Но, думаю, вы не понадобитесь. Ладно, что тянуть время... Этот мастер может явиться сюда ближе к рассвету?
- В любое удобное для нас время.
- Совсем хорошо. Ты, надеюсь, понимаешь, что действовать нужно в тайне? Пока я не приму по нему решения, никто не должен знать о нашей... встрече.
- Слушаюсь, ваше величество.
Наверное, многим казалось, что теперь, после великой победы, можно не спешить. Но Эвинна понимала: именно теперь время - не просто деньги, а кровь и жизнь. Едва похоронили убитых, собрали трофеи да заперли в сараях пленных, командиры стали собирать людей на поле перед валом - там, откуда три дня назад началось алкское наступление.
На трофейном рыцарском коне Эвинна ехала перед толпой, которая была лишь тенью настоящего строя. Перед ней проплывали лица людей, за этот страшный день обретших новую силу и решимость, впервые познавших уважение к самим себе. Диковинным лесом над войском качались древки копий - по большей части тоже трофейных, алкских. Некоторые вырядились в доспехи пехотинцев, отчего и сами стали напоминать алков. Отдельно стояли рыцари - эти больше брали дорогие шмотки, их в лагере оказалось на удивление немало. Сейчас рыцари и особенно их новый предводитель Арднар ван Хостен, больше напоминали базарных шутов... Но это ничего - они делом доказали преданность Сколену. Эвинна набрала в легкие воздуха и сказала:
- Надо идти на Макебалы. Враг разбит, но еще силен. Лишь когда мы возьмем столицу Верхнего Сколена, мы установим связь с Империей, попросим Императора принять нас в подданство, и тогда Амори будет не страшен. А если мы остановимся, Амори соберет новую армию, и народу поляжет больше, чем погибло вчера и в Кровавых топях, наверное, даже больше, чем погибло в Великую Ночь. Алки будут мстить за поражение, убивать всех, кого найдут а деревни жечь. Хватит потерь! Пора научиться воевать малой кровью.
Может, слова Эвинны и не нашли бы отклика в сердцах - но все, кто конвоировали пленных, ловили их обжигающие ненавистью взоры. А те, кто этого не видели, видели усмирения прежних, мелких волнений, и уж точно каждый познал на себе алкский суд и расправу. Юная предводительница не сделала открытия. Она просто напомнила, что будет, если алки успеют опомниться и ударить в ответ.