Это последнее письмо заинтриговало Такера. Он сделал несколько телефонных звонков, получил информацию, которую нельзя было доверить письмам и вылетел в Питсбург из «Кеннеди Интернешнл»[20], чтобы встретиться с Джимми Ширилло.
Когда Ширилло поприветствовал его в эропорту, Такер почти сказал «спасибо-но-нет-спасибо», почти послал всё это к чертям перед тем, как услышал немного больше об этом деле. Ширилло выглядел слишком молодым, семнадцать — самое много, и он не стал выглядеть сколь-нибудь лучше, когда сказал, что на самом деле он на шесть лет старше. Несмотря на итальянскую фамилию, он был светлокожим, голубоглазым, с рыжевато-каштановыми волосами. Он был всего лишь пяти футов и четырёх дюймов ростом, возможно, сто тридцать фунтов весом[21]. Прицельная пуля не просто убила бы его; она оттолкнёт его на несколько кварталов, со скоростью ветра.
Такер и сам был не таким уж крупным мужчиной, ростом пять футов и девять дюймом и весом сто сорок с лишним фунтов[22]. Он полагал, что выглядит тоже не так, как должен выглядеть человек его профессии. Он был темноволосым, темноглазым, с широкими скулами, тонким носом, с аристократическим духом, и он разговаривал, по любому поводу, так что казался чудаковатым. Однако, он выглядел как боксёр-профессионал на фоне парня; он выглядел в тысячу раз более опытным, предусмотрительным и способным. Парень совершенно не внушал доверия, и Такеру казалось это похожим на встречу отца с сыном.
Ширилло, улыбнувшись, выхватил единственный чемодан Такера, одновременно протянув другую для рукопожатия. Его рукопожатие оказалось на удивление твёрдым, но не жёстким, рукопожатие мужчины, который уверен в себе. Этого было достаточно, чтобы заставить Такера перепроверить первоначальный приговор.
Пока Ширилло вёз их в город, а потом через него, во время первого утреннего часа пик, управляя своим новеньким «корветом» с осторожностью, но, тем не менее, не зажато, проводя время лучше, чем Такер мог себе представить, он был вынужден отбросить свою первую оценку парня и совершенно её изменить. Под этой несколько хрупкой внешностью скрывался компетентный человек и — если он будет подтверждать это снова и снова на этой непредсказуемой войне — вполне мужественный.
— Почему ты? — спросил Ширилло, объезжая большой грузовик с пивом и возвращаясь, скрипя шинами, обратно на ту же линию, на расстоянии не более ширины разметочной линии от столкновения.
— Прости?
Парень усмехнулся. «Ты оценивал меня сразу с того момента, как я взял твой чемодан зале приёма, и выглядит так, что ты решил верить мне».
Такер ничего не ответил.
— Теперь, — сказал Ширилло, — я типа оцениваю тебя. Почему Фелон считает, что ты особенно подходишь для этого дела?
Такер откинулся назад, достал пачку «Лайф Сэйверс»[23] со вкусом лайма, которые обычно держал в кармане, предложил один Ширилло, взял один себе и начал его сосать. Он сказал: «Я краду только из институтов. Я думаю, что поэтому Фелтон подумал обо мне».
— Институты?
— Да. Банки, страховые компании, универмаги, торговцы алмазами, типа того. Я никогда ничего не брал у отдельных людей, у кого-либо, кому это может нанести ущерб.
Ширилло поразмышлял немного, затем спросил: «Ты называешь мафию институтом?»
— Один из самых старых, — ответил Такер.
— Но это же разные вещи — мафия и… и банк или страховая компания.
— Есть немного, — согласился Такер. Он уже чувствовал себя непринуждённо рядом с парнем, не смотря на первые минуты их знакомства, не смотря на роскошные машины, которые они обходили и совершали поединки, несмотря на злые гудки автомобилей, визг тормозов. «Тем не менее, различия не такие большие, как ты можешь подумать».
— Одно из отличий, — сказал Ширилло, нажав сильно на педаль газа, чтобы получить преимущество на открытый участок трафика, — это то, что если это банк, то если они тебя поймают, то кинут тебя в тюрьму, а эти ребята, о которых мы говорим, просто прицепят к тебе груз и скинут где-нибудь с моста.
Такер улыбнулся, посасывая свой лаймовый «Лайф Сэйверс», наблюдая за проносящимися мимо него машинами, как будто это были игривые животные. «Они до сих пор так поступают?»