Такер снова поднял бинокль, настроил его на передние двери, которые выходили на дорожку, на которую вышли из дома двое мужчин и пошли по направлению к белому «сандербёрду». Один из них был в деловом костюме и держал чёрную сумку, определённо, доктор. Другой мужчина был высоким, тёмным и худым, с длинными серо-белыми волосами, покрывающими полностью уши и затылок. В нём было приблизительно 20 фунтов лишнего веса[30], но при этом он был в хорошей форме, он мог бы быть конгрессменом или успешным нефтепромышленником. Он мог бы оказаться Баглио, и Ширилло подтвердил, что это он и был.
— Что происходит, дружище? — спросил Харрис.
Такер сказал: «Они спорят, но не сильно. Я подозреваю, что доктор хочет отправить Бахмана в больницу, в то время как Баглио не соглашается. Сейчас он, вероятно, говорит доку, что оплатит эти непомерные медицинские расходы, чтобы иметь возможность проигнорировать его рекомендацию, как бы это ни было необходимо».
Мгновением позже доктор сел в «сандербёрд» и уехал, Баглио по-дружески помахал ему вслед. Третьим человеком из тех, кто вышел из дома следом и стал рядом с Баглио, была стройная блондинка, которая вела тот «кадиллак», отрезавшая путь отступления Бахману. На ней были шорты и топик, и всё в ней было сексуальным, таким зрелым, что, должно быть, она начала движение к тридцатилетнему возрасту, когда многие женщины достигают наивысшей точки своего расцвета. Сейчас же, однако, ей было двадцать два или двадцать три, и она была безупречной, и она знала об этом; это было понятно по тому, как она себя преподносила, сознательно провокационный наклон бёдер, когда она стояла рядом с Баглио. Такер наблюдал за ней, за её руками вокруг старого мужчины до тех пор, пока она не зашла снова в особняк.
— Ты знаешь эту девушку? — спросил Ширилло. — Которая вела «кадиллак»?
— Нет, но, возможно, она самая последняя в последовательности женщин Баглио.
— Живёт здесь?
— Его женщины обычно живут с ним.
Такер наблюдал за домом, хотя никто там не передвигался, и охранники вернулись к своей обычной скуке. «Есть ли какой-нибудь способ нам узнать более точно, сколько людей находится в этом месте ночью рядом с Баглио и этой женщиной?»
Ширилло немного подумал и сказал: «Я думаю, я мог бы поспрашивать, осторожно, но я также уверен, что окажется, что там не меньше четырёх телохранителей. Снаружи — я даже не представляю».
— Какое это имеет значение? — спросил Харрис.
Такер снова смахнул муравья с рукава, пнул его мягко ногтем. «Мы собираемся пробраться в этот дом и забрать у них Бахмана».
— Ты выжил из ума? — лицо Харриса впервые стало даже не розовым, а цвета мягкого жёлтого сыра. Все линии выступили на нём, и он выглядел таким старым и уставшим, каким и был. Он снял Томпсон и кинул его на траву рядом с собой, но это не принесло ему облегчения в этот момент.
— Назови мне альтернативу.
Харрис сказал: «Мы разделимся и не будем высовываться некоторое время».
— Это хорошо, — сказал Такер, немного саркастически. — Это было бы хорошо, если бы нас искали копы. Копы ничерта не могут сделать, они не могут следить за тобой слишком долго; если ничего не обнаруживают в течение пары месяцев, то они задвигают информацию о тебе в дальний ящик и начинают заниматься чем-то ещё. Но у этих людей, Пит, есть время и ресурсы. Баглио выглядит и звучит как тот тип людей, которые могут затаить злобу и затем питаться ею. Он выпытает из Бахмана наши имена, имя Фелтона. Он выведает через Фелтона почтовые адреса каждого из нас. Затем ему останется только дождаться момента, когда мы придём забрать почту.
— Когда будем выдвигаться? — спросил Ширилло. — Сегодня ночью?
— Завтрашней ночью, я думаю.
Харрис сказал: «Вы оба психи! Бахман всё разболтает к тому времени, так или иначе».
— Возможно, нет, — сказал Такер. — Судя по тому, как доктор настаивал на своей точке зрения перед Баглио, я думаю, что Бахман сейчас весьма плох. Возможно, его накачали кокаином под завязку, и он будет находиться под его действием до завтрашнего утра. Даже если он отойдёт от него, он не будет хорошим объектом для допроса. В особенности не для того типа допроса, который проводит Баглио. Какой смысл угрожать человеку пытками, когда он и так ощущает настолько сильную боль, что не может ясно мыслить?
— А если он не так плох, как ты думаешь? — спросил Харрис. — Что если мы придём туда и обнаружим Бахмана разговаривающим, или что он мёртв и готов к погребению в лесу?