Мы слышали, как слуги убирали со стола в соседней комнате. Вдруг раздался скрип наружной двери в столовой и затем спор слуг.
— Посмотри, что там! — сказал Юлиан, готовясь сделать ход.
Я вышел, держа кий в руке.
— Что тут? — спросил я.
Я увидел лакея Спральса у открытой двери, вглядывавшегося в мрак ночи.
— Мне показалось, — ответил он, — будто кто-то позвонил.
— Глупости! Мы никакого звонка не слышали.
— Это верно, сэр, — робко ответил он, — звонок не звонил, но у меня вдруг явилось ощущение, будто кто-то стоит у дверей и хочет войти.
В это время до слуха моего коснулся какой-то странный шум.
— Вы пьяны, — сказал я, чтобы только сказать что-нибудь.
— Нет, сэр, я и глотка не пил.
Я пожал плечами и, стараясь сохранить спокойствие, спросил:
— Что это за шум? Откуда он?
— А, сэр! Значит, и вы слышите его?
— Войдите, — крикнул я, стараясь сохранить присутствие духа, — и закройте дверь. Сквозит.
И я вернулся в биллиардную.
Юлиан стоял в том положении, в каком я оставил его. Он, вероятно, не шелохнулся все время, пока я был в отсутствии.
— Ну, что там?
— О, ничего! Спральсу показалось, будто кто-то стоит у двери, а там никого не оказалось.
— В таком случае, Спральсу надо и отказать. Мне не нужны нервные слуги. Мои нервы и без того расстроены… Это что?
Наши взоры встретились.
— Слышишь? — спросил он.
— Слышу. Я это еще в столовой слышал, а теперь опять слышу.
— В этом нет ничего смешного! — рассердился он.
— Да я и не смеюсь, — ответил я. — Это ты смеялся. Ты сам не знаешь, что делаешь сегодня.
— Это, верно, какой-нибудь треск в стене! — заметил Юлиан, нервно оглядываясь по сторонам. — Эти старые дома полны звуков, особенно по ночам.
Он взглянул на меня, как будто ожидая подтверждения. И вдруг он вздрогнул, глаза его широко раскрылись.
— Ради Бога, не смотри на меня так! — воскликнул он. — Дик, дружище, что с тобой?
— Ничего! — хриплым голосом ответил я.
Но я тоже испугался — испугался самого себя. Когда я смотрел на Юлиана, мной овладело безумное желание схватить его руками за горло и сжимать, сжимать до тех пор, пока пальцы мои сомкнутся… Он, вероятно, прочел в глазах моих эту мысль, потому что лицо его выразило такой ужас, какого я до сих пор никогда не видал. Но в следующий момент я уже любил Юлиана так, как никогда, и я удивлялся этому необъяснимому, овладевшему мной желанию. Я обошел вокруг стола и положил ему руку на плечо.
— Приободрись, дружище! — сказал я. — Наши нервы слишком расстроены. Давай продолжать игру.
Юлиан все еще весь дрожал.
— Дик, — сказал он дрожащим голосом, — ты только что смотрел так страшно, как дьявол.
— Глупости! — рассмеялся я.
Что это прозвучало в комнате? Эхо моего смеха? Но разве мог я так зло рассмеяться!?..
Я скверно спал эту ночь. Один раз, ночью, мной опять овладело безумное желание схватить Юлиана за горло и выдавить жизнь из его тела. В этот момент я почувствовал, что тут, в комнате, кто-то есть. Я почувствовал панический ужас и первый раз в жизни накрылся с головой одеялом.
После завтрака мы много гуляли и чувствовали себя хорошо. Но нас не покидала мысль о приближающейся ночи.
Спральс не дожидался, пока ему откажут, и еще с утра он, вместе с другим слугой, попросил расчета. Я думаю, Юлиан ждал, что и другие слуги последуют этому примеру.
Обедали мы на этот раз уже не в большой мрачной столовой, а в маленькой уютной комнатке. После обеда мы остались тут же. На ковре перед камином дремал большой персидский кот. Это было единственное существо, принадлежавшее Годфрею Керстону и оставшееся в Керстон-холле. Кот не хотел уходить из дома и Юлиан разрешил оставить его.
Если бы даже мне суждено было прожить много лет, я не забыл бы этого вечера. Мы старались развлечь друг друга и болтали о разных пустяках, вспоминали детство, смеялись. Вдруг смех замер на наших устах.
— Опять этот проклятый шум! — прошептал Юлиан. — Откуда бы это?
С минуту было тихо, и вдруг я услышал мой голос.
— Керстон! — прошептал я, сам не зная почему. — Керстон!
Юлиан устремил на меня тупой взгляд.
— Что ты болтаешь? — воскликнул он.
— Не знаю! — жалобно ответил я. — Господи… Боже ты мой! Посмотри на кота!
Кот проснулся, потянулся, замурлыкал и стал облизываться. Потом он тихо поднялся и пошел, ласково мурлыча, как будто приветствуя кого-то, кого мы не видели. На середине комнаты он остановился, изогнул спину дугой и стал двигать головой, как будто терся о чьи-то ноги.