Ричард внимательно поглядел на Ральфа. Вроде не так уж много и выпил, а видок такой, будто еле лыко вяжет.
Ну и рожа, черт подери, ну и рожа: взглянешь на такую — повеситься захочешь. А ведь без этого кретина не обойтись, дом не продать…
— Ну, так я жду, Рик. Что–то долго с мыслями собираешься, резину тянешь. — Ральф решил, что от медоточивых уговоров пора переходить к нажиму. А уж по части нажима Ральф был непревзойдённый мастер — на стоящий «жёсткий парень», что и говорить.
— Ничего я не тяну, — отозвался Ричард; он говорил, выбирая слова: ссориться с дружком резона не было. — Я вот о чем думаю, Ральф. Как считаешь, не мог бы этот твой приятель выложить, скажем, тысяч сорок? Меня бы это больше устроило.
— Ты что, думаешь, если б из этого хрена можно было выудить больше, я бы не выжал, что ли?! — Ральф притворно сердито взглянул на приятеля. — А предложи он сорок кусков, неужто ты бы согласился, Рик?
Ричард пожал плечами.
— Да, Ральф, да. По мне, дело это всё–таки более верное, чем влезать по уши в ваши безумные контрабандные затеи.
Ральф ощетинился.
— Почему же это безумные?
— А зачем меня–то в них тянете? У вас что, своих мозгов не хватает? Нет, меня в эти дела не заманишь.
Ральф окончательно расстался с надеждой уговорить дружка по–хорошему. Пора открыть карты.
— Ты, значит, думаешь, что поумней нас будешь, оттого–то и зовём тебя?
Несколько мгновений приятели мерили друг друга взглядами. Помня о задании Окариме, Ральф не дал воли злобе.
— Послушай, Рик, — проговорил он почти мягко. —
Допустим, ты продашь этот дом за двадцать или даже сорок тысяч, ну а дальше что? Думаешь, кредиторы не на сядут на тебя и дадут улизнуть? Да после того, как ты расплатишься за свой «феррари» и с ювелиром, у тебя на руках пшик останется, и…
— Ральф! — Ричард побледнел. — Откуда… откуда ты знаешь про «феррари» и ювелира?
Ральф видел, что попал в точку, и торжествовал.
— Что–то выпить ещё охота, — сказал он, протягивая руку к бутылке.
— Оставь в покое моё вино, — рявкнул Ричард. В тоне его уже не было и следа дружелюбия. Свои долги он хранил в тайне и разглашения этой тайны не простит никому!
Ральф пожал плечами. Он чувствовал себя на коне.
Если дело дойдёт до кулаков, он без труда справится с Ричардом.
— Похоже, Рик, тебе бы очень хотелось, чтоб о твоих долгах никто не пронюхал.
— Д а иди ты к черту! — огрызнулся Ричард. Плохо дело, думал он. При таком раскладе смотать удочки будет непросто.
— Ну и что теперь будешь делать, а? — спокойно проговорил Ральф. — Мне известно и про компанию «Лейкстоун джуэллинг». И про «Уэдрок», да и про остальные тоже. Рик, отчего ты решил, будто от всего этого можно так просто отмахнуться?
Ричард уставился на приятеля, не в силах вымолвить ни слова. Его душила злоба. Кто бы мог подумать, что у этого кретина есть в голове извилины? Он, Ричард, уже несколько месяцев под колпаком — и ни о чем не догадывался.
— Не понимаю, о чем толкуешь. Про что там тебе известно?
— Слушай, Рик. Ты знаешь, я человек терпеливый.
Раз хочешь, могу рассказать с подробностями. «Лейкстоун джуэллинг» ты должен одиннадцать тысяч. «Феррари» — шесть тысяч триста. «Уэдроку» — две тысячи. «Кингсуэй сторз»…
— Замолчи! — крикнул Ричард. Он попытался встать, но ноги его не держали, и он тяжело плюхнулся в кресло. Он попался! Кто–то загодя забросил удочку, и он на эту удочку попался. «Лейкстоун» — компания со штаб–квартирой в Лондоне, «Феррари» — тоже иностранная фирма, значит, тут поработала чья–то дельная голова, иначе откуда бы взялись эти сведения!
— Ну уж молчать–то я не собираюсь, — небрежно бросил Ральф. — Я тебя предупредил, так ведь? Ну а теперь слушай, внимательно слушай.
Ричард Стонберд поморщился как от боли, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, потом открыл и молча уставился в потолок.
Едва Фрэнк Джиринде с женой переступили порог дома, послышался телефонный звонок. Чем дальше, тем больше голова у Фрэнка шла кругом, но при встрече с