— О чем? Что стряслось? — Он пригладил свои взъерошенные, седеющие волосы.
— Ничего страшного. — «Просто два убийства в одной семье», — подумал я. — О втором убийстве я пока не должен был бы знать. — Разрешите войти?
— Конечно. Если хотите знать, я сам собирался поговорить с вами.
Он широко раскрыл дверь, отступил назад и пригласил меня почти что изысканным жестом.
— Ты войдешь, Джо?
— Мне надо вернуться назад, — ответил спасатель.
Я поблагодарил и вошел внутрь. В маленькой комнатке было жарко. Ее освещала голая лампочка, висевшая на удлинителе. Мне не приходилось бывать в кельях монахов, но эта комната, вероятно, вполне могла бы заменить келью. Выщербленный секретер из дубовой фанеры, железная кровать, кухонный стул, картонный гардероб без дверки, в котором висели голубой костюм из саржи, кожаная куртка и чистая униформа. Кровать покрывали байковые простыни выцветшего голубого цвета. Из-под кровати выглядывал чемодан с бронзовыми застежками. Над изголовьем кровати висели две картины. Одна представляла собой студийную фотографию, ретушированную вручную: красивая черноглазая девушка в белом платье, похожем на платье для выпускного школьного бала. На второй была изображена дева Мария в четырех цветах, которая держала в протянутой руке пылающее сердце.
Тони указал мне на кухонный стул, а сам сел на кровать. Опять почесав в затылке, он посмотрел на пол, его глаза выглядели безучастно, мерцали, как антрацит. Большие суставы правой руки были сжаты в кулак и распухли.
— Да, я все думал, — продолжал он. — Весь день часть ночи. Мистер Бассет сказал, что вы — сыщик.
— Частный детектив.
— Понятно, частный. Это больше по мне. Эти окружные копы, разве можно им верить? Они повсюду разъезжают в своих причудливых машинах и забирают людей за то, что те не включают заднего света или бросают пустые банки в кювет. А если произойдет что-то действительно серьезное, то тут их нет.
— Обычно они все-таки на месте, Тони.
— Может быть. В свое время я навидался довольно, странных вещей. Как то, что произошло в прошлом году в моей собственной семье. — Его голова медленно повернулась налево под незаметным, но непреодолимым побуждением, пока его взгляд не остановился на девушке в белом платье. — Думаю, что вы слышали о моей дочери Габриэль.
— Да, слышал.
— Ее застрелили на пляже. Я сам нашел ее. Двадцать первого марта прошлого года. Она пропадала всю ночь. Думали, что она находится с подругой. Я нашел ее утром. Ей было всего восемнадцать лет. Моя единственная дочь.
— Сочувствую вам.
Его черные глаза изучающе посмотрели мне в лицо, измеряя глубину моей симпатии. Его губы скривились от боли и необходимости рассказывать все как было:
— Я зря не терзаю свое сердце. Сам виноват в случившемся. Я предчувствовал, что это произойдет. Разве мог я сам хорошо ее воспитать? Девочку, оставшуюся без матери? Красивую молодую девушку? — Его взгляд опять скользнул по комнате и вернулся ко мне. — Как я мог ей объяснить, что надо делать?
— Что случилось с вашей женой, Тони?
— С моей женой? — Вопрос удивил его. Ему потребовалась целая минута на обдумывание ответа. — Она ушла от меня много лет назад. Уехала с мужчиной. Когда последний раз я слышал о ней, она жила далеко отсюда. Она всегда бегала за мужиками. Думаю, Габриэль пошла в нее. Я обращался в католическую организацию социального обслуживания, спрашивал, что мне делать. Говорил, что моя девочка выходит из-под контроля, как молодая кобылица в период течки... конечно, я не говорил так священнику, не использовал таких слов...
Священник посоветовал мне поместить ее в монастырскую школу, но для меня это было слишком дорого. Слишком дорого, чтобы спасти жизнь моей дочери. Ну и что? Теперь я собрал деньги, положил в банк, но их не на что тратить. — Он повернулся и сказал Деве Марии: — Я — старый дурак.
— Тони, но вы же не могли заставить их жить по-своему.
— Конечно, нет. Но кое-что я мог бы сделать. Я мог бы. Я мог бы ограничить ее общение с людьми, которые ухаживали за ней. Я мог бы не пускать к себе домой Мануэля.
— Имеет ли он какое-нибудь отношение к ее смерти?
— Мануэль сидел в тюрьме, когда это произошло. Но именно он подтолкнул ее на скользкий путь. Я долго не мог сообразить, в чем же дело: он научил ее обманывать меня. Они были в баскетбольной команде средней школы, или у них была группа по плаванию, или удовольствие — переспать ночку с приятелем. Все время она подпрыгивала сзади на мотоцикле из Окснар-да, училась, как стать потаскухой... — Он закрыл рот, чтобы не говорить более резких слов.
После некоторой паузы он продолжал свой рассказ более спокойно:
— Эта девушка, которую я видел с Мануэлем на автостраде в приземистой машине, — Эстер Кэмпбелл. Это — та самая, с кем, мы думали, была в ту ночь Габриэль, в ночь, когда ее убили. А потом сегодня утром вы приезжаете сюда и спрашиваете о Мануэле. Это заставило меня подумать о том, кто же виноват во всем этом. Мануэль и блондинка, почему они оказались вместе, можете вы объяснить мне это?