Около десяти часов утра я уже разговаривал с доктором Энтони Ривзом в комнате больницы в штате Южная Невада. Он работал в ночную смену в отделении скорой помощи и провел предварительное обследование Джорджа Уолла, которого привезли помощники шерифа. Они обнаружили его на посадочной площадке аэродрома «Маккарэн», где он бродил как невменяемый. У него была рассечена щека, пробит череп и, возможно, сотрясение мозга. Джордж нуждался в абсолютном покое, по крайней мере, в течение недели и может быть госпитализирован на целый месяц. Ему нельзя ни с кем видеться.
Было бессмысленно спорить с молодым доктором Ривзом, на чьих губах еще не обсохло молоко. Я отправился на поиски сердобольной сестры и, в конце концов, нашел невысокую рыженькую толстушку в белом колпачке медицинских работников Лос-Анджелеса, на которую произвел впечатление мой старый значок специального помощника шерифа. Под его воздействием она провела меня в отдельную комнату с надписью на двери «Посетители не допускаются». В комнате находился один Джордж, он спал. Я пообещал не тревожить его.
Занавески на окнах были тщательно задернуты, свет в комнате не горел. Было сумрачно, и я едва различил белую забинтованную голову Джорджа на подушке. Я сел в кресло, которое стояло между его кроватью и другой, которая пустовала. Дышал он тихо и размеренно. Я и сам чуть не заснул под его сопение.
Из дремоты меня вывел крик боли. Сначала я подумал, что кричал Джордж, но это оказался человек за стеной. Он опять громко закричал.
Джордж пошевелился, застонал и сел, подняв обе руки к своему забинтованному лицу. Он покачнулся и чуть не упал с кровати. Я поддержал его за плечи.
— Полегче, приятель.
— Отпустите меня. Кто вы такой?
— Арчер, — ответил я. — Представитель знаменитой медсестры Флоренс Найтингейл.
— Что со мной случилось? Почему я ничего не вижу?
— Вы стянули повязку на глаза. А здесь и так темно.
— Где здесь? В тюрьме? Я нахожусь в тюрьме?
— Вы находитесь в больнице. Разве не помните, что попросили доктора Ривза позвонить мне по междугородному?
— Боюсь, не помню. Который сейчас час?
— Сегодня — субботнее утро, скоро будет девять.
Эти сведения произвели на него сильное впечатление. Он лег на спину, спокойно полежал некоторое время, затем спросил озадаченным тоном:
— Кажется, у меня пропал целый день.
— Успокойтесь. Вы же не хотите, чтобы этот день повторился.
— Я сделал что-нибудь не то?
— Я не знаю, что вы сделали. Джордж, вы задаете слишком много вопросов.
— Вы слишком легко бросаете меня, не так ли? — В нем нарастало чувство неловкости. — Думаю, я выглядел круглым идиотом.
— Время от времени то же самое происходит с каждым из нас. Но ваша мысль правильная.
Он стал нащупывать шнур выключателя у изголовья кровати, нашел его и дернул. Поправляя пальцами бинты на своем лице, он поглядывал на меня сквозь открывшиеся щели. Ниже повязки его распухшие губы высохли и потрескались. Он сказал с каким-то ужасом в голосе:
— Этот мопс в пижаме... Это он меня так разукрасил?
— Частично он. Джордж, когда вы его видели в последний раз?
— Вы должны это знать, вы были вместе со мной. Что вы имеете в виду, когда говорите «частично»?
— Ему помогали.
— Кто помогал?
— Разве вы не помните?
— Кое-что припоминаю. — Он говорил с детской неуверенностью. Физические и моральные потрясения основательно сбили с него спесь. — Это был какой-то кошмар. Это была какая-то мешанина из старых фильмов, которая вроде бы раскручивалась в моей голове. Только с той разницей, что я сам тоже был участником событий. Какой-то человек с пистолетом преследовал меня. Кадры все время менялись... Этого не могло быть на самом деле.
— Но так оно и было в действительности. Вы ввязались в ссору с охранниками компании на студии Саймона Граффа. Значит что-либо для вас имя Саймон Графф?
— Да, значит. Я лежал в кровати в каком-то паршивом домишке в Лос-Анджелесе, и кто-то, разговаривая по телефону, упомянул это имя. Тогда я встал, вызвал такси и попросил водителя отвезти меня к Саймону Граффу.
— Джордж, по телефону разговаривал я, в своем доме.
— Был ли я в вашем доме?
— Вчера. — Его память, кажется, функционировала в удобном для него режиме. Я не сомневался в его искренности, но меня это раздражало. — Вы также прихватили мой дерьмовый темно-серый костюмчик, принадлежавший мне. Он, кстати, обошелся в сто двадцать пять долларов.
— Правда? Виноват, сожалею об этом.
— Вы еще более пожалеете, когда получите от меня счет. Но оставим это. Как вы добрались со студии Граффа в Вегас? И что делали с тех пор?
Его налитые кровью глаза совершенно не отражали потуги памяти что-то отыскать среди отрывков воспоминаний.
— Мне кажется, что я летел на самолете. Может это быть?
— Так же, как и многое другое. Это был самолет компании или частный самолет?
После долгого молчания он сказал:
— Должно быть, частный. В нем было всего два человека, я и другой парень. Думаю, это был тот же самый человек, который гонялся за мной с пистолетом. Он сказал мне, что Эстер находится в опасности и что ей нужна моя помощь. Потом я потерял сознание или что-то со мной случилось. А затем я шел по улице, и перед моими глазами сверкало много вывесок. Я вошел в ту гостиницу, где она должна была находиться, но она уже ушла оттуда и служащий не знал, куда. — Какая гостиница?