Потрепанный желтый автомобиль оторвался от потока машин, ехавших на запад, и подъехал к бровке тротуара. Из него вышел водитель и направился к входу. Он не был старым, но лицо его обвисло, фигура ссутулилась, как у гончих, которых слишком долго кормят отходами. Я вышел на улицу.
— Это вы интересовались блондинкой?
— Совершенно верно.
— Мы не должны разглашать сведения о наших клиентах, если, конечно, не делается официальный запрос.
— Десять долларов звучат достаточно официально?
Он вытянулся по стойке смирно и отдал пародийное приветствие.
— Что вы хотели узнать, приятель?
— Когда вы заехали за ней?
— Четверть второго ночи. Я отметил на своем листе.
— И где высадили?
Он осклабился, показав желтые зубы, и сдвинул фуражку на затылок. Фуражка встала почти вертикально на выпуклом затылке.
— Не гоните, приятель. Давайте сначала взглянем на цвет вашей купюры.
Я заплатил ему.
— Я высадил ее на улице, — ответил он. — Мне не хотелось делать это в такое позднее время, но думаю, она знала, что делает.
— В каком месте?
— Это немного дальше Стрипа. Если хотите, могу показать. Проезд туда — два доллара.
Он открыл заднюю дверцу такси, и я сел. Согласно удостоверению на счетчике, его звали Чарльз Мейер. Он рассказал мне о своих проблемах, когда мы проезжали мимо фасадов зданий района Дисней-Модерн, где фамилии деятелей из Голливуда и Таймс-Сквер служили приманкой для анонимных миллионеров. У Чарльза Мейера оказалось много проблем. Выпивка способствовала его падению. Женщины разбили его жизнь. Азартные игры разорили его. Он нудно бубнил всю дорогу:
— Три месяца я вкалывал как проклятый в этом чертовом городишке, чтобы собрать кое-какие гроши, купить одежду, подержанную тачку и уехать отсюда. На прошлой неделе мне это почти удалось: я собрал двести тридцать баксов, расплатился с долгами. И тут заглянул в аптеку, чтобы купить инсулин. Сдачу мне сдали серебром — два доллара и полтинник. Просто ради забавы я бросил их в игровой автомат. И все — мне пришла крышка. — Он причмокнул. — Туда полетели все двести тридцать. Это заняло у меня немногим больше трех часов. На это я мастер.
— Вы можете купить себе билет для поездки на автобусе.
— Ну нет, сэр. Я буду торчать здесь, пока не приобрету колымагу послевоенного выпуска, как та, что у меня пропала, и приличную одежду. Я не вернусь опять в Даго, одетый как бродяга.
Мы миновали несколько строившихся зданий, обозначенных на щитах как новые гостиницы-клубы с замысловатыми названиями. Одно из строений — «Касбах» — принадлежало Саймону Граффу. Каркасы зданий поднимались на краю пустыни, как арматура для осуществления честолюбивых замыслов разных людей.
Район Стрип переходил здесь в длинную вереницу, мотелей, претендующих на роскошь. Чарльз Мейер развернулся и остановился перед одним из них, под названием «Фиеста Мотор Корт». Он повернул свое обвисшее лицо в мою сторону:
— Вот здесь я ее и высадил.
— Ее кто-нибудь встретил?
— Я никого не видел. Когда отъезжал, она была на улице одна.
— Но в то время здесь было движение?
— Конечно, движение тут никогда не замирает.
— Не показалось ли вам, что она кого-то ищет?
— Откуда мне знать? Мне показалось, что она не в своей тарелке, будто чем-то встревожена.
— Что значит встревожена?
— Ну, знаете, расстроена. Взвинчена, на грани истерики. Мне не хотелось оставлять ее одну, вот так. Но она велела уезжать, и я уехал.
— В чем она была одета?
— Красное платье, темное пальто, без шляпки. Одна деталь: она была на очень высоких каблуках. В тот момент я подумал, что она не сможет далеко уйти в таких туфлях.
— В какую сторону она пошла?
— Ни в какую. Она просто встала у кромки тротуара и стояла там все время, пока я ее видел. Вы возвращаетесь в гостиницу «Мартини»?
— Подождите меня несколько минут.
— Ладно. Но я оставляю счетчик включенным.
Хозяин мотеля «Фиеста Мотор Корт» сидел под зонтиком за столом в небольшом дворике рядом со своей конторкой. Он курил трубку и обмахивался засохшим пальмовым листом, как веером. Он был похож на счастливого македонца или расстроенного армянина. Дальше во дворе несколько черноглазых девушек, которые могли быть его дочерьми, развозили на тележках постельное белье по маленьким коттеджам.
Нет, он не видел молодую даму в красном платье. Он ничего не видел после половины двенадцатого вечера. В двадцать пять минут двенадцатого он вывесил табличку «Мест нет» и сразу же пошел спать. Когда я уходил, он грубо рявкнул на одну из черноглазых девушек, как будто хотел преподать мне урок того, как мне надо обращаться с женщинами, чтобы они не оказались в беде.
В соседней гостинице «Колониальная», в маленькой чистенькой конторке сидел маленький чистенький человечек с подрезанными усиками и северо-восточным акцентом. Нет, он точно не заметил молодой дамы, о которой идет речь, у него не бывает времени отвлекаться по пустякам. У него также есть дела поважнее, чем отвечать на вопросы по поводу чьих-то жен.