Консультации и переговоры в Пекине позволили в рабочем порядке согласовать многие пограничные вопросы. В соответствии с международным правом граница по рекам была определена по фарватеру. Возникли затруднения в связи с определением принадлежности ряда островов на реках Аргунь и Амур. Советская делегация предложила тогда уступить Китаю несколько островов на реке Аргунь в обмен на ряд островов на дальневосточном участке. Это предложение китайцы не приняли. Решение о принадлежности спорных островов было предложено вывести «за скобки» для рассмотрения в будущем. Китайцы согласились. Предлагалось также вывести за рамки договоренности в Пекине вопрос об островах в районе Хабаровска (Большой Уссурийский и Тарабаровы острова), где стороны по разному толковали Пекинский договор 1860 г. Была достигнута договоренность продолжить консультации в Москве. Однако, несмотря на неоднократные напоминания с советской стороны в тот период и в последующие годы, правительство КНР уклонялось от завершения таких консультаций.
Советский Союз не парафировал, то есть не подтвердил предварительные договоренности, достигнутые в Пекине по всему участку советско-китайской границы. В том числе и по Даманскому. Глава Правительства СССР Н.С. Хрущев заявил тогда: «Или все, или ничего». В такой ситуации китайцы, видимо, посчитали дальнейшие консультации и переговоры бесперспективными. А нужно-то было вывести за рамки достигнутых договоренностей участок границы в районе Хабаровска и по реке Аргунь и продолжить по нему консультации отдельно. А по согласованным участкам продолжать работу по подготовке договора. Но этого не случилось.
В результате на всем протяжении государственной границы с Китаем по рекам Амур и Уссури охрана границы продолжала осуществляться как и прежде по старому, столетней давности Пекинскому договору. Это неизбежно вело к нарастанию напряженности, конфликтов и инцидентов. А в итоге — и к кровопролитным боям на границе в марте 1969 г.
Но все же главными причинами прекращения консультаций по пограничным вопросам, эскалации напряженности были, на мой взгляд, политические и идеологические разногласия между КПСС и компартией Китая. Уже после смерти Сталина Китай не хотел оставаться в списке лидеров международного коммунистического и рабочего движения (МКРД) на том месте, которое ему определили лидеры ведущих компартий мира. Он всячески стремился добиться более достойного признания и роли Китая в мировом революционном процессе. Это, мягко говоря, не нравилось Н.С. Хрущеву — руководителю КПСС и сильнейшего в мире государства. Хрущев испытывал и личную неприязнь к руководителю самой многочисленной компартии мира Мао Цзедуну. Он относился к нему пренебрежительно, называя его «старой калошей». Он обращался с китайскими руководителями как с бедными родственниками, беспардонно критиковал Мао и китайцев вообще: «Без штанов ходят, а туда же — кричат о коммунизме...» Китайцы крепко обиделись, а обид они долго не прощают.
В начале 60-х гг. Китай решил окончательно выйти из-под советской опеки. Вопреки признанному МКРД революционному пути построения социализма, Китай пошел по своему пути, отличному от общепризнанного, чем вызвал у руководства КПСС и МКРД недовольство. К середине 60-х гг. политический и экономический курс «большого скачка» полностью провалился. Экономика Китая начала давать сбои. Это дало повод для острой критики экономического и политического курса КПК со стороны братских компартий. Они называли компартию Китая раскольнической, отклоняющейся от марксистско-ленинской теории построения социализма.
После провала «большого скачка» Китай стремился поправить свою экономику и выдвинул новый курс на построение социализма под названием «Культурная революция». Но и ему была уготована та же судьба.
Оба курса Китая на самостоятельное развитие, ввергшие страну в разруху и нищету, не вписывались в понимание компартиями других социалистических стран теории и практики революционного процесса и построения социализма. Курс КПК подвергался жестокой критике, идеологическим и политическим нападкам, оскорблениям и унижениям как со стороны КПСС, так и со стороны руководимого им коммунистического движения. Китай называли тогда не иначе как предателем идей социализма. Конечно, в условиях, когда накаленные до предела межпартийные разногласия перешли уже в сферу межгосударственных, ни о каком продолжении консультаций и переговоров по каким-то конкретным вопросам не могло быть и речи.