Время от времени ей привозили еду, но перевозчик не сообщал никаких новостей, и она не знала, к какому решению пришел народ. Наконец наступила пятая ночь, и вместе с темнотой на селение опустился густой туман. Как и в прошлые ночи, Кадия время от времени подходила к открытой двери посмотреть, не плывет ли к ней кто-нибудь с вестями. Но она видела только слабые мигающие огоньки в ближайших хижинах и слышала шорох дождя, жужжание насекомых и крики ночных птиц.
— Они просто обязаны согласиться начать войну за свое освобождение, — говорила самой себе Кадия. — Обязаны! — Она закрыла глаза и начала молчаливую отчаянную молитву… Заканчивая ее, она обнаружила, что непроизвольно схватилась за ножны в поисках талисмана, который некогда покоился в них.
Но талисмана не было, и в ножнах лежал обычный меч.
— Они должны сражаться на моей стороне, — простонала она, — или все потеряно!
— Это не так, — проговорил тихий голос.
Кадия открыла глаза и гневно вскрикнула — перед ней в воздухе возникла Харамис.
— Опять ты! — воскликнула Кадия.
Сестра печально взирала на нее: несмотря на проливной дождь, белое одеяние Великой Волшебницы было совершенно сухим.
— Я не позволю тебе вмешиваться! Ты не имеешь права лишать мой народ свободы выбора!
— Я здесь не для того, чтобы вмешиваться, и я вовсе не собираюсь разговаривать с твоим народом. Я хочу переговорить с тобой. Можно войти?
Кадия бросила на сестру враждебный взгляд и ничего не ответила. Великая Волшебница вошла в хижину и приблизилась к небольшому глиняному подносу, в котором на песке горел костер. Воздух был влажен, и дым поднимался к потолку очень медленно: часть его просачивалась наружу сквозь щели в ветхой травяной крыше и плетеных стенах, а часть заполнила тесное помещение, выкуривая кровососущих насекомых, которых в Тернистом Аду водилось великое множество. Кожа не зудела, зато дым ел глаза.
Близилась ночь, становилось прохладно, но Кадии было жарко в ее церемониальных доспехах из маленьких золотых пластинок, напоминавших рыбью чешую. С цепочки свисал амулет, золотисто-каштановые волосы были уложены в гладкую прическу. Она молча села на один из низких стульчиков возле костра. Когда Харамис спокойно присела рядом, Кадия с деланной деловитостью занялась извлечением из корзины сухих папоротниковых стволов. Она ломала их, бросала в огонь и беспрестанно дула в костер, чтобы разогнать едкий дым.
Харамис выжидала.
Некоторое время Кадия упрямо молчала, потом наконец спросила:
— Тебя опять послала Учительница? Или на этот раз Анигель?
— Учительница только рассказала мне, что ты намерена предпринять. С Ани я о твоем кошмарном плане не говорила, просто предупредила ее о том, что пираты с Орогастусом плывут к Дероргуиле.
— Я знаю. Это должно было произойти. Мне очень жаль Ани и Ангара, но народ и я будем делать то, что нам следует делать. У Орогастуса теперь два талисмана, судьба человечества решена — оно неизбежно попадет во власть колдуна, независимо от того, какие усилия ты приложишь, чтобы помешать ему. Но народ его не интересует. Если мы будем мирно жить в Туманных болотах, Орогастус нас не тронет.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросила Харамис.
— Орогастус связался со мной и сообщил об этом сам.
— И ты ему поверила? Ты что, совсем не в своем уме?
Мрачная улыбка тронула губы Кадии — она продолжала разжигать огонь. Языки пламени окрасили ее лицо в красный цвет, на груди алела лилия.
— Наш старый противник так же красив и любезен! Теперь он тоже может связываться на расстоянии с любым существом — ведь у него есть талисманы! Я нисколько не сомневаюсь, что вы уже имели с ним теплую беседу и обсудили, как в будущем поделите власть над миром!
— Нет, я вообще не разговаривала с ним, — твердо заявила Харамис. — И не буду, пока не подготовлюсь к разговору, которого он заслуживает. Я приказала талисману защитить меня от его наблюдений и подслушиваний.
Ты все еще любишь его. Откажись от своей любви, если можешь!
Этого я не в силах сделать. Но я не позволю своим чувствам влиять на поступки.
— Я поверю тебе, только если ты будешь искать справедливости для народа с таким же рвением, как и для людей!
— В мои обязанности входит охранять и направлять все живые существа на земле, будь то скритеки, люди или народ. Поэтому я пришла предупредить тебя — не совершай этой ужасной ошибки…
Кадия упрямо вздернула подбородок.
— Это меня, а не тебя народ считает своей защитницей! Пока ты сидела взаперти в своей башне, я двенадцать лет жила вместе с ним и работала, добиваясь справедливости. Ты говоришь, что любишь аборигенов, но чем доказала это?
Харамис оставалась невозмутимой.
— Народ был создан Коллегией Великих Волшебников. Давным-давно существовали и Большеглазая Дама, и Великая Волшебница Земли, которые должны были наблюдать за проживающими здесь аборигенами. К сожалению, ты права, до сих пор я уделяла им меньше внимания, чем должно. — Харамис дотронулась до Шара-Трилистника, и янтарь внезапно вспыхнул золотым сиянием. — Но теперь все будет по-другому.
— Значит, ты хочешь занять мое место, так? — воскликнула Кадия.
— Нет, только уговорить тебя.
— Тогда делай свое дьявольское дело! — Кадия вскочила на ноги. — Покажи, как ты уничтожишь меня, если я не послушаюсь!
Харамис только жалостливо покачала головой.
— Я уверена, что родственные чувства не помешали бы тебе исполнить свой долг! — По лицу Кадии блуждала насмешливая улыбка. — Что же заставляет тебя действовать с такой мягкостью?.. Скажи мне, всемогущая Великая Волшебница, на этот раз ты здесь сама или я опять вижу только твой призрак?
— Я сама здесь. С помощью талисмана я могу теперь путешествовать повсюду, где захочу, и тебя могу захватить с собой…
В руке Кадии внезапно оказался меч. — Только дотронься до меня, Ари! Если ты попытаешься силком увести меня отсюда, клянусь Владыками воздуха, я убью тебя!
— Кади, Кади… — Харамис продолжала сидеть со сложенными на коленях руками. Она низко опустила голову, чтобы сестра не заметила горьких слез, заблестевших в ее глазах. — Как бы ты ни дразнила меня, я никогда не причиню тебе вреда. О, сестричка! Ну почему ты такая непонятливая? Нас трое, и мы заодно! Разрушить планы колдуна и победить его можно только в том случае, если мы будем бороться сообща. Мы — Три Лепестка Живого Триллиума! Учительница пыталась втолковать тебе именно это! Я только что виделась с ней, и она дала мне ценный совет, который ведет к разрешению всех наших проблем… Убери свое оружие и послушай.
— Оставь меня! Только если ты уйдешь, я поверю, что ты не хочешь разлучить меня с народом! Я не позволю тебе оказывать на него давление!
— Кади, слишком поздно. — Великая Волшебница подняла голову и указала на открытую дверь. — Взгляни!
Кадия высунула голову из дверного проема, не обращая внимания на крупные капли дождя. Сквозь густой туман были видны расплывчатые островки света: к селению приближались четыре каноэ с факельщиками.
— Они на подходе. — Кадия бросила на сидевшую в глубине хижины сестру взгляд, полный горечи. — Ты останешься и будешь отговаривать их? А если они откажутся подчиниться, поразишь их своей волшебной палочкой?
— Я не собираюсь делать ничего подобного, но, будь уверена, я все услышу и увижу.
С этими словами Великая Волшебница исчезла.
Все еще дрожа от ярости, Большеглазая Дама спрятала меч и спустилась по шаткой лесенке на плавучую площадку. Она поймала брошенные ей канаты и подтянула лодки. Правительница Носсак со своими старейшинами занимала первые три каноэ, в последнем приплыли Джеган, Ламмому и несколько старых вайвило. Кадия подождала, пока все они поднимутся по лесенке, а потом последовала за ними в гостевую хижину.