- Но он мог позвонить.
- Мог, но не звонил. За весь вечер Роуз никто не звонил. Это я знаю из первых рук. Я видел, какими глазами смотрит Тихоня на ту девчонку, и знал, что Эйприл - он мне сам сказал - приказал Тихоне доставить ему Фрэнка. Доставить но не убивать. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить все эти разрозненные фактики воедино...
- Котелок у тебя варит, Пит. Мягко говоря.
- Мисс Сазерн там?
- Да. Чересчур сладкая булочка даже для Питера Чемберса.
- Пригласи её ко мне, лейтенант. Да, и ... я бы обошелся без свидетелей.
- Вас понял, сэр. Доброй ночи и желаю удачи.
- Доброй ночи, лейтенант.
Несколько минут я провел в одиночестве. Потом вошла Лола - в черном костюме, черной кружевной блузке и черном беретике. Она вошла в палату на цыпочках, немного бледная, немного встревоженная.
- Ты в порядке? - спросила она. - Скажи мне правду. В порядке?
- В полном. Через три дня меня выпишут.
- Я рада. Поцеловать тебя можно?
- Нежно.
Она поцеловала меня в губы. Нежно. Мое выздоровление началось.
- Так ты Фанни Ребекка Форцинрассел? - спросил я в лоб.
Она вспыхнула до корней своих чудных золотистых волос.
- Обалдеть можно, правда?
- Это точно. - Мы оба рассмеялись, а я спросил: - Ты можешь это доказать?
- А это необходимо?
- Да.
- Почему?
- Потому что это может стоить сто тысяч долларов.
Она решила, что я шучу, и подыграла мне
- Знаете, сэр, если речь идет о ста "кусках", то от этих "кусков" у меня голова кругом идет, но уж если надо что-то доказывать, то будьте уверены, что я собираюсь получить все сполна и ни центом меньше. А что это за шутка?
- Никакая это не шутка. Фрэнк знал про это твое имя?
- Знал. Между прочим, это настоящее. Роскошно звучит, да? Но где ты откопал эту строго секретную информацию?
- Это имя фигурирует в страховом полисе Фрэнка Паланса. Имя его бенефициария.
- Фигурировало, ты хочешь сказать. Завещательное распоряжение было изменено. В пользу Роуз Джонас.
- Ошибка.
- Но ты же сам звонил при мне страховому агенту. Кейту-как-там-его...
- Он получил распоряжение изменить условия страхового договора в пункте о бенефициарии. Все бумаги были готовы, но Фрэнк не успел ничего подписать. Он собирался это сделать после своего возвращения из рейса. И если бы он подписал - тебе бы ничего не досталось. Однако Фрэнка поторопились убить. Поэтому страховой полис сохраняет свою прежнюю силу и бенефициарием покойного выступает некая Фанни Ребекка Форцинрассел, которой предстоит получить двойную страховую сумму.
- Не может быть! - Она учащенно задышала. - Вот это да!
- И за меня тоже можешь порадоваться. Сумма страховки составляет пятьдесят тысяч, но Фрэнка застрелили, а это смерть от несчастного случая, и в этом случае выплачивается двойная страховка - сто тысяч долларов. И все они твои...
- Ух ты...
- Ну что, тебе не жалко выплатить мне причитающиеся двадцать процентов? Если да, то пора начинать бухгалтерию...
- Только не тебе, милый. Для тебя мне ничего не жалко. Я же тебя люблю. - Лола склонилась ко мне и пощекотала губами мое ухо. - Я хочу, чтобы ты поскорее выбрался отсюда. Я не могу дождаться...
- Я тоже - уж можешь мне поверить.
В палату неслышно вплыла крахмально-белоснежная сестра.
- Больной в очень тяжелом состоянии, - проскрипела сестра крахмальным голосом. - Вы нарушаете все правила внутреннего распорядка - с этими полицейскими и прочими посетителями... Больной утомился, мисс.
- Разве? - изумился я.
Лола послала мне воздушный поцелуй
- Приду завтра.
- Ты прелесть!
- В часы, отведенные для посещения.
- Я буду с нетерпением ждать этого момента.
На её губах заиграла лукавая сияющая улыбка.
- Я тоже!
Крахмальная сестра увела её.
Я лег и стал размышлять. Через три дня меня выпишут. Как приятно выписаться из больницы через три дня и попасть в горячие объятья сблазнительной блондинки. Я стал вспоминать, как впервые её увидел, вспомнил ту игру в кости на банкете, вспомнил нашу поездку в Оук-Бич и вид её роскошной изящной фигуры, когда он замерла на коничке трамплина, и резкое движение руки, развязывающей пояс белого махрового халата, и коричневое тело с двумя белыми полосками...
Она была похожа на меня - давно уже не ребенок, много чего в жизни испытавшая... Возможно, она сказала мне правду о своем возрасте, возможно, нет: а так очень на меня похожа - решительная, увлекающаяся, двужильная: бежит, падает, встает, падает, снова встает... Интересно, надолго ли этот союз - Лола Сазерн и Питер Чемберс. Но сколько бы он ни продолжался, все в нем будет так же, как и в нашей жизни - будем спотыкаться, падать, снова подниматься и упрямо бежать вперед. Я выдвинул ящик тумбочки и достал подписанный ею в бане на Оук-Бич контракт. Перечитав короткий текст, сложил листок и положил обратно в ящик.
Контракт обещал мне ровно двадцать тысяч родных и незаменимых долларов.
Любовь любовью, но кушать-то человеку тоже надо.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
ВОСКРЕСНАЯ БОЙНЯ
Пожалейте бедного частного сыщика!
Разрешите представиться - перед вами парень, кого угораздило выбрать себе профессию, ставшую мишенью для клеветы в респектабельных газетах и насмешек в бульварных листках, охаивания в кино, пародирования в радио - и телевизионных постановках - и тем не менее, невзирая на некончаемые потоки облыжного злословия, он еще, видите ли, должен зарабатывать себе на пропитание законным, с позволения сказать, бизнесом.
Но он давным-давно уже привык сносить все это.
Он давным-давно привык к тому, что всякий лопоухий олух уверен, будто ему не составляет труда мгновенно разрешить головоломный и в высшей степени идиотский ребус, что каждый злодей считает его злейшим личным врагом, а каждый гангстер только и мечтает плюнуть ему в лицо и посмотреть, как ему это понравится, и всякий лоботряс норовит покрасоваться перед ним, поигрывая невесть откуда взявшимися бицепсами, и любая фифа только и ждет, что он полезет к ней под юбку.
Он давно уже и к этому привык.
Не привык же он вот к чему - к беспечной публике, которая привыкла думать, будто он не сидит на месте и что ему надлежит работать без передыха круглые сутки семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году; и один из представителей этого клана скучающих бездельников - вот в этот самый момент - тычет пальцем в кнопку моего дверного звонка, и звонок оглашает мою квартиру оглушительным воем, точно взбесившаяся сирена воздушной тревоги, которая будит среди ночи добропорядочных граждан, почивающих мирным сном праведников.
Дело было в воскресенье. Накануне я отправился в постель довольно поздно после трудной недели. Воскресенье был моим законным выходным, и я имел намерение проспать добрую половину дня. А может и аж до понедельника. Бывает такое. Бывает даже с лучшими из нас и с худшими - и я вовсе не претендую на первое. Но и лучшие, и худшие, и те что посередке, - они-то почему должны становиться жертвами причуд всяких там чудил, насмотревшихся кинобоевиков или начитавшихся бульварных газетенок, или запомнивших слишком много детективных постановок, которыми без разбору засоряют эфир литературно-драматические редакции наших радиостанций.
Звонок разрушил мой мирный сон.
Я откинул одеяло и в свирепой ярости зашагал из спальни в прихожую и прошествовал мимо гостиной к входной двери - с единственной мыслью. Открою дверь, посмотрю в глаза наглому осквернителю моих снов и, с размаху захлопнув дверь перед его носом, вернусь в постель, нахлобучу подушку на голову - и пусть его трезвонит, пока у него палец не отсохнет.